Шарль Эксбрайя - Музыка, вперед!

– А как же нам без этого жить, синьор?

Бутафочи слегка заколебался:

– По вашему собственному признанию, Веничьо, вы уступили мэрию без всякого насилия со стороны Капелляро. Если я арестую Капелляро, то должен также арестовать и вас за дачу ложных показаний.

Учительница заулыбалась, Марио же в отчаянии завопил:

– Но он убил дона Лючано!

Комиссар неопределенно повел плечами:

– В таком случае, очевидно…

Феличиана покачала головой:

– Вы отвратительны, Веничьо…

И Пепе подтвердил:

– Вылитый дед! Когда я вспоминаю, что Изабелла предпочла его мне!…

Взяв себя в руки, Бутафочи снова превратился в полицейского, проводящего расследование:

– Итак, дон Лючано был убит?

– Точно! Я видел его, мы все там были. Мы отнесли его к вдове.

– Понятно… а синьора Каралло участвовала в вашей банде?

– Нет.

Комиссар облегченно вздохнул. Он был доволен, что Феличиана не солгала.

– Вы знаете, где сейчас находится труп дона Лючано?

– Нет, остальные не доверяют мне.

– Кажется, они не слишком страдают от угрызений совести?

– Но, синьор…

– Значит, убийца – Аттилио?

– Наверное.

– Что значит «наверное», Веничьо? Да или нет?

– Вообще-то, я не видел, как произошло убийство, но после того, как Аттилио угрожал дону Лючано, совершенно ясно, что именно он и нанес удар.

Данте повернулся к Феличиане и Пепе:

– Я вынужден его арестовать

В этот момент карабинер, Барбьери и Пицци внесли три колеса.

– Наконец-то вы их нашли!

Барбьери махнул головой в сторону Марио:

– Благодаря ему.

Веничьо опустил голову под осуждающими взглядами остальных. Пицци предложил:

– Поставим колеса на место и пойдем искать последнее, а карабинер приглядит за машиной.

– Не все сразу. Оставьте колеса здесь и подождите. Вы, карабинер, приведите Аттилио Капелляро, мои люди постерегут его. А затем посмотрим. Ясно?

– Так точно, синьор комиссар.

Бутафочи обратился к учительнице:

– А мы, синьора, нанесем визит этой странной вдове, которую так мало беспокоит смерть собственного супруга.

Лаура и Аттилио молча выслушали рассказ Джанни. Когда он закончил, мать сказала:

– Зря ты их обидел, малыш…

Свое мнение высказал и отец:

– Мне кажется, ты ошибся, сынок. Аврора не такая девушка. Мы знаем ее много лет, правда, мать? Она любит тебя.

Джанни криво усмехнулся, и Аттилио заговорил более суровым тоном:

– Она любит тебя! И я не вижу, с какой стати она начнет вдруг кокетничать с полицейским, которого она толком-то и не знает?

Джанни надулся:

– Все девушки такие…

Лаура одернула его:

– Не горячись! Может, ты и не поверишь, но прежде, чем стать твоей матерью, я тоже была молоденькой девушкой, как Аврора. Я еще не забыла свою молодость и поэтому запрещаю тебе плохо отзываться об Авроре. Она этого не заслужила!

В глубине души Джанни очень хотелось поддаться уговорам, но раненое самолюбие и ревность не позволяли ему так скоро признать ошибку.

– Но я видел!

Аттилио рассердился:

– Видел, видел… Что ты видел?

– Как она обнималась с Барбьери!

– Но ты сказал, что это он ее обнимал?

– Не понимаю…

– Я считал тебя умнее. Ты приходишь к Веничьо, начинаешь кричать, ругаться и даже не пытаешься задуматься – а может, полицейский обнимал Аврору против ее воли?

Теперь Джанни и сам припомнил, как странно Аврора произнесла его имя. А если она звала на помощь? Он вскочил:

– Какой же я дурак! Я побегу обратно, и, если ты прав, папа, я убью этого полицейского!

Лаура повисла на сыне, страшась очередных неприятностей, как вдруг раздался стук в дверь. Они в испуге замолчали. Аттилио отпер, и на пороге появилась Аврора с корзинкой в руках. Джанни не знал, как себя вести. Но девушка сразу обратилась к нему:

– Я поклялась им, что ты не веришь на самом деле в те слова, которые ты произнес… Я права или нет?

Парень медлил с ответом, и Лаура ответила вместо него:

– Конечно, не верит! Это просто из ревности.

– Пусть он скажет сам, – настаивала Аврора.

Джанни обнял се.

– Прости меня.

Успокоившись, они усадили девушку за стол, и она рассказала им все, что случилось после ухода Джанни.

Вдова Марини провела комиссара и учительницу в кабинет Криппа. Там к ним присоединилась Сильвана, все такая же спокойная и безразличная.

– Здравствуйте, синьора Каралло. Добрый день, синьор комиссар. Вы хотели меня видеть?

– Да, синьора. Вы, наверное, догадываетесь, что это касается смерти вашего мужа?

– На этот раз вы уверены, что он мертв?

– Скорее всего это так. Синьора, не скрою, ваше поведение меня удивляет.

Он ждал ответа, но ответ не последовал. Сбитый с толку, он продолжал:

– Меня уверяют, что тело вашего супруга перенесли сюда.

– Это неправда.

– Два человека заявляют, что были свидетелями этой сцены.

– Они оба лгут.

– Почему?

– Понятия не имею, впрочем, меня это не интересует.

Данте занервничал. Казалось, ничто не может потревожить это невозмутимое спокойствие.

– Синьора, позвольте сказать, что ваше отношение кажется мне все более странным!

– Что я могу поделать?

– Ваш муж исчезает, не подавая никаких признаков жизни, и вы ничего не предпринимаете, чтобы найти его?

– У меня нет ни малейшего желания это делать.

– Вы его не любили?

– Я его ненавидела!

Резкая откровенность вдовы ошарашила комиссара.

– Согласитесь, признание в подобных чувствах наводит на мысль, что вы сами помогли вашему мужу исчезнуть?

– Думайте, что хотите, синьор комиссар.

– Если докажут, что ваш муж был убит и что вы участвовали в убийстве или сокрытии трупа, вас посадят в тюрьму.

– Я давно сижу в тюрьме. Это все, синьор комиссар?

– Пока да. Прошу вас, пришлите ко мне вашу служанку.

Легким кивком женщина попрощалась с гостями и вышла, ни на минуту не утратив своей безмятежности. Феличиана сказала:

– Эта женщина была очень несчастна. Почему бы не оставить ее в покое?

– Потому что моя работа не позволяет оставлять в покое убийц!

– Лючано Криппа мог убить кто угодно, только не она.

– С чего вы взяли?

– Она не стала бы ждать для этого столько лет.

Вдова Марини отвечала на вопросы комиссара с такой хорошо разыгранной тупостью, что он не смог ничего от нее добиться.

По виду карабинера легко было догадаться, что он несет дурные вести. Лаура не ошибалась в своих предчувствиях и затянула что-то вроде похоронного воя. Джузеппе был очень расстроен, к тому же он всегда испытывал к Капелляро особое расположение. Джанни и Аврора, держась за руки, были слишком счастливы, чтобы спуститься с облаков на землю и разделить общее горе. Джузеппе сказал просто:

– Это я.

Эта фраза давала понять, что вместе с ним в дом вошел закон. Капелляро встал и попытался принять беззаботный вид: