Шарль Эксбрайя - Убийство девственника

– Дома, конечно.

– Я думаю, мы плохо друг друга поняли. Было ли у вас какое-нибудь место?

– Нет.

– Это все усложняет, потому что в семьях, где я мог бы предложить вашу кандидатуру, очень высокие требования.

Раздался телефонный звонок, и Джонатан не успел договорить. А он не без удовольствия собирался сообщить девушке, что она пригодна лишь на то, чтобы как можно скорее возвратиться к своему папочке, и что внимательное чтение священных текстов, может быть, и очищает душу, но ни в коей мере не помогает убирать постели и вытирать пыль с безделушек.

– Фетини слушает… А! Мадам Нантье!… Мое почтение… Что случилось? Нет? Это невозможно! Она казалась идеальной во всех отношениях! Видите, как иногда ошибаешься… Точнее, они только того и ждут, чтобы нас обмануть… Да уж… Пастора Мажо не с чем поздравить, он-то уж должен был ее знать… Да… да., конечно… Только, дорогая моя, это не так просто… Знаю, знаю… Ваше доверие делает мне честь, только… Поверьте, я сам в отчаянье… Ой! Подождите…

Джонатан какое-то мгновенье колебался между желанием как следует проучить Дебору и возможностью – весьма выгодной – оказать очередную услугу мадам Нантье. Но он был достаточно стар и опытен, чтобы в конце концов поставить выгоду выше эмоций.

– Вы знаете, у меня сейчас сидит одна девушка… Только что прямо из Севси приехала… Ярая протестантка… непрестанно цитирует Библию, а всех мужчин считает потенциальными врагами… Что-что? Вы желаете ей продолжать в том же духе? Господи, как это забавно… – Фетини издал короткий смешок, после чего продолжил: – Мне ее горячо рекомендовала мадам Пюже. Вы ее, конечно, знаете… Короче говоря… что касается ее нравственности, то тут я могу ручаться, только она начинающая, а ваш дом не для новичков… Вы все же хотите попробовать?… Понимаю, когда нет другого выхода, приходится смягчить требования, хотя в таком доме, как ваш, они вполне справедливы. Но если вы хотите рискнуть… мне больше нечего добавить… Вы пришлете за ней шофера? Хорошо… Да, кстати, о жалованье… Сколько? Отлично! Конечно, ей нелегко придется в первое время, но ей ужасно повезло – начинать у вас… Договорились… Рад, что мог быть вам полезен, мадам Натье… И всегда к вашим услугам.

Джонатан повесил трубку, посмотрел на Дебору и тяжело вздохнул, – это, по-видимому, означало, что он никогда ничего не поймет в капризах судьбы.

– Вы родились под счастливой звездой.

– Что?

– Место, о котором мечтает каждая девушка в округе, на которое претендуют самые опытные, само плывет вам прямо в руки. Вам дают испытательный срок, а дальше уже дело за вами.

– И… это действительно так хорошо?

Такая наивность и неосведомленность убила Фетини.

– Нантье – одна из самых знатных семей Анси. Дворецкий, кухарка и две домработницы обслуживают господина и госпожу Нантье – самых крупных во Франции фабрикантов макаронных изделий. Жан-Жак Нантье, пошедший по стопам отца, ко всему прочему известный спортсмен. Патрик Гюнье, их зять, тоже спортсмен, он женился на мадемуазель Ирене Нантье и возглавляет клуб. Жером Маниго, брат мадам Нантье, получил в приданое макаронное дело. И, наконец, Армандина Маниго, дальняя родственница, которую приютили из чувства долга. И все эти баловни судьбу занимают великолепную виллу на авеню Альбани. Настоящий маленький рай. Туда вас и приглашают.

– Не богохульствуйте, господин Фетини, прошу вас! Рай не на земле! Какое мне дают жалованье?

Джонатан усмехнулся.

– А я вижу, ваша религиозность неплохо уживается с практичностью! Вы будете получать 400 франков в месяц, жилье, стол и служебную форму. В течение полугода будете отдавать мне 40 франков в месяц, а затем – по 20 франков комиссионных.

Фетини проводил Дебору до «мерседеса», ожидающего ее под окном. За рулем сидел мужчина лет пятидесяти, одетый в голубую куртку и кепку того же цвета. На руках у него были перчатки – это больше всего поразило девушку. Она учтиво поздоровалась со столь важной особой, на что водитель, даже не повернув головы, лаконично ответил:

– Меня зовут Томас Отевоз.

– Здравствуйте, господин Отевоз.

– Добро пожаловать, мадемуазель…

– Дебора Пьюсергуи.

– …мадемуазель Дебора Пьюсергуи. Прошу вас, садитесь.

Дебора уже собиралась открыть заднюю дверку машины, когда шофер остановил ее.

– Рядом со мной. Прислуга садится всегда впереди.

Машина тронулась. Дебора предупредила, что оставила чемодан в камере хранения, и они поехали к вокзалу. По дороге Томас заметил:

– К сожалению, я должен признать, мадемуазель, что вы исключительно красивы и хорошо сложены.

– То, что вы сейчас сказали, не слишком вежливо с вашей стороны.

– Я вас не оцениваю, а только констатирую факт, и боюсь, как бы ваша красота не стала серьезной помехой в вашей служебной карьере, которую, как я понял из слов мадам Вьельвинь, нашей кухарки, вы собираетесь сегодня начать.

– Почему помехой, господин Отевоз?

– Вам придется прислуживать не только женщинам, мадемуазель Дебора.

Томас Отевоз отвез девушку в офис, где обычно обедала прислуга. Дебору встретил высокий солидный мужчина, напомнивший ей Президента Республики на портрете, висящем в каждой мэрии Франции. Елейные манеры и низкий голос Эдуарда Боссю, который 15 лет работал у Нантье дворецким, тут же вызвал у Деборы уважение. Среди прислуги он был знаменитостью, и репутация нередко обязывала его выступать судьей при решении споров, возникающих между хозяевами и служащими. И те, и другие отдавали должное его умению соблюдать нейтралитет и ценили его рассудительность. При виде вошедшей он поднялся:

– Мадемуазель Пьюсергуи?

Дебора присела в реверансе, чем тронула Эдуарда.

– Меня зовут Эдуард Боссю. Я выполняю обязанности дворецкого.

– Мое имя Дебора.

– Дебора, разрешите представить вам моих сотрудниц. – Он указал на худую седоволосую женщину, стоящую у плиты. – Агата Вьельвинь, кухарка и очень мудрая женщина. Настоятельно рекомендую вам прислушиваться к ее советам.

– Обязательно.

Агата, польщенная такой характеристикой, проворковала:

– Спасибо, господин Эдуард… Добро пожаловать, Дебора.

Дворецкий показал на приветливо улыбающуюся молодую женщину, не особенно красивую, но очень энергичную особу.

– Моника Люзене. Первая горничная.

Дебора кивнула.

– Здравствуйте, мадемуазель Люзене.

– Можете звать меня просто Моника, детка.

Ее тон явно не понравился Эдуарду, он нервно прикусил губу. То ли Моника не заметила этого, то ли ей было просто наплевать, но она продолжила:

– Если хотите знать мое мнение, Дебора, вы слишком красивы для этой работы… С ней случится то же, что и с Сюзанной, – добавила она, обращаясь к остальным.