Росс МакДональд - Три дороги

Райт посмотрел на него более пристально.

- Тейлор, вас что-то беспокоит?

- Да. Женат ли я? Я знаю, насколько безответственно звучит мой вопрос...

Райт, выпустил две струйки дыма из ноздрей, как сказочный дракон.

- Пожалуйста, закройте дверь. Спасибо. Теперь присядьте.

- Есть ли у вас что-нибудь относительно девушки по имени Лоррейн? Для меня важно узнать об этом...

- Да. Вы собираетесь жениться на мисс Вест, правда?

- Ответьте на мой вопрос, - резко произнес Брет. - Не вижу никаких причин хранить это в тайне.

- Я не делаю из этого тайны, Тейлор. Так поступило ваше собственное сознание.

- Ладно, хорошо. Но женат ли я?

Райт выбил свою трубку, как бы гася импульс и снижая напряжение у пациента.

- Вы не должны постоянно полагаться на мою память. Особенно теперь, когда вы становитесь вполне нормальным человеком.

- Еще бы, сэр! - воскликнул Брет с явной враждебностью.

- Давайте разберемся. Вы встретили эту Лоррейн Беркер в Сан-Франциско осенью 1944 года. Можете ли что-нибудь рассказать мне о ней? Как она выглядела?

- Голубоглазая брюнетка, очень красивая девушка. - Он говорил о ней в прошлом времени, как и доктор, подсознательно чувствуя, что так и надо делать. - Для брюнетки у нее была удивительно белая кожа.

- Вы запомнили ее такой, когда видели в последний раз?

- Не знаю. Я думаю об этом. - Он уловил в памяти проблеск лица Лоррейн, заспанного, со слезами на глазах в то утро, когда уезжал от нее. Корабль должен был сняться с якоря в восемь часов, а ему надо было выехать из гостиницы в пять, чтобы успеть добраться до Аламеды. Он поцеловал ее последний раз в губы, поцеловал глаза и грудь и оставил, видимо, в свадебной кровати. - Я на ней женился, не так ли? Перед тем как ушел на корабле? Это где-то зафиксировано?

Райт позволил себе подтвердить это.

- Где же она теперь?

- Вспоминайте сами, приятель.

Другое лицо в иной кровати (старая железная кровать с катушками, которую отец купил в Бостоне?) появилось на горизонте сознания, где-то в середине его памяти. Но это было лицо не Лоррейн. Правда, он не был в этом уверен. Смерть творит странные вещи с лицами людей.

- Она умерла? - прошептал он.

- Вы меня спрашиваете об этом? - Хищные глаза Райта испытующе смотрели на него из-под густых бровей.

- Я помню умершую женщину. На ней было черное шелковое платье.

- Это была ваша мать, - произнес Райт с раздражением. - Она умерла, когда вы были еще ребенком.

- Мое ощущение хронологии, кажется, несколько сдвинулось. - Этот толстомордый доктор, высокомерный и самодовольный, как всякий другой с золотыми нашивками командира на рукаве, не собирался ему помогать. Он сидел за своим письменным столом неподвижно, как Будда, и все важные секреты хранил в своей башке.

Вместо того чтобы дать правдивый ответ, Райт заставил его выслушивать свои рассуждения об элементарной метапсихологии.

- Время - относительное понятие, - говорил он. - Разум похож на часы с разными стрелками, каждая из которых ведет свой отсчет времени. Одна для минут и часов, другая - для времен года и лет, еще одна - для индивидуального биологического развития, следующая - для умственной жизни и так далее. Но на уровне мотиваций и эмоциональных реакций разум практически не имеет временных рамок. Последователи Фрейда вроде Клифтера утверждают, что часы заводятся всего один раз, в детстве, и их ход никогда не прерывается, если только человек не возвращается в прошлое и не переводит их сам. Думаю, что это - чрезмерно упрощенный взгляд, но в нем есть доля правды. По дороге сюда Клифтер сказал, что вы, возможно, отождествляете жену со своей матерью, хотя они умерли с разрывом в двадцать лет.

- Значит, Лоррейн умерла?

- Вы знаете об этом, не так ли?

- Как она умерла?

- Вам следует самому вспомнить. Может быть, у Клифтера другой подход, но, пока это дело веду я, будет по-моему. В этом наша единственная гарантия против рецидива. Я мог бы сообщить это для вашего разумного сознания, но не ваше разумное сознание стерло все из памяти. Бессознательные уровни должны примириться с фактами. Единственный для вас способ доказать, что это произошло, заключается в том, чтобы самому восстановить память.

- Не вижу смысла углубляться в такую мистику.

Райт с усилием пожал плечами, как человек, который поправляет груз на спине.

- Мне было бы легко и приятно оказать вам помощь, но я этого не стану делать. Вы должны стоять на собственных ногах, без подпорок, понятно? - Он поднялся со стула, как бы подтверждая свою мысль примером:

Брет встал вместе с ним, но Райт сделал ему знак оставаться пока на месте. Этот жест в сочетании с темно-синей формой усилил сходство Райта с дородным полицейским.

- Вы можете подождать здесь. Пойду узнаю, готов ли Клифтер встретиться с вами.

Брет опять сел и стал ждать. Его раздражение пропало сразу, как только за Райтом закрылась дверь. Опять наступила депрессия. В течение нескольких часов он оказался женатым на неизвестной девушке и овдовел неизвестно как. Ему казалось, что время является смыслом жизни, а он потерял это время. Его будущее все еще находилось в прошлом. Он попал в замкнутый круг, бессмысленный, как колесо для белки в клетке, и лишенный времени, как преисподняя.

Глава 7

Внешне Брет был типичным американцем: крупный, с гладкой кожей лица, загорелый, с крепким носом и подбородком, доверчивыми голубыми глазами. За первые несколько минут Клифтер заметил в нем единственный признак внутреннего беспокойства - это когда глаза молодого мужчины забегали в сторону окна. И тут крепкие мышцы его плеч напряглись под униформой защитного цвета, как будто узкий кабинет сдавил его, прижав к низкому стальному стулу невидимым ремнем. Когда он отвел глаза, оглядев зеленую территорию госпиталя, на его лице проявилось сложное сочетание чувств.

Оказалось, глаза его были не чисто голубые, а голубые в серую крапинку. Такая комбинация цвета придала им глубину и изменила их прозрачность. Казалось, у них было несколько поверхностей, как у набора линз, которые фильтровали, отбирали изображения, перед тем как направить их в мозг. Рот тоже изменился. К щедрой мягкости природного оформления добавилась твердая линия агрессивной воли. Конфликты, свойственные природе молодого человека, придавали ему какую-то напряженную, застенчивую красоту. Но Клифтера насторожила ироническая горечь улыбки, бросавшая тень на глаза и искажавшая рот.

Вырезки из газет, которые накануне дала ему Паула, лежали в боковом кармане пиджака. Если разум Тейлора двигался к реальности и выздоровлению, тогда полное знание о событии, которое послужило причиной его болезни, поможет ему окончательно преодолеть недуг. Но если его разум пострадал серьезно, оказался психически извращенным, тогда знание об убийстве может усилить болезнь. Правда - мощное средство, которое либо вылечит, либо погубит, в зависимости от того, как воспримет ее организм пациента. Его задача, как и всегда, заключалась в том, чтобы понять конкретного человека.