Реймонд Хаури - Последний тамплиер

Тесс вспыхнула.

— Не поверю ни на секунду! Слушай, Шон, — напирала она, — только не говори, что тебе не любопытно. Господи, шифрованное письмо! О чем-то, от чего зависит все их будущее. Из-за этого их сжигали, втаптывали в землю, уничтожали! И тебе совсем не хочется узнать, что похоронено в этой могиле?

Трудно было устоять перед таким энтузиазмом.

— Сначала его надо найти. Уже слишком много народу погибло из-за этого дела.

— Больше, чем ты думаешь. Если вспомнить всех казненных тамплиеров.

Ее слова почему-то заставили Рейли по-новому взглянуть на то, чем они занимались. Впервые он осознал масштабы дела. Но тут же решил, что великие дела могут подождать. Его заботой сейчас была папка под названием «Штурм Метрополитен».

— Пойми, я потому и не хочу, чтобы ты дальше втягивалась в эти дела. Ты и так слишком увязла, и меня это беспокоит.

— А все-таки ты мне позвонил. Вот опять та же игривая усмешка.

— Ну да… Похоже, нам сейчас пригодилась бы твоя помощь. Если повезет, мы можем еще перехватить его на границе, но было бы спокойнее, если бы наши люди встретили его в Фонсалисе, где бы этот Фонсалис ни находился.

Тесс нажала кнопку лифта.

— Я подумаю об этом.

Рейли смотрел на нее: уголки рта слегка вздернуты, зеленые глаза задорно блестят. Он невольно тряхнул головой и не сдержал улыбки.

— По-моему, ты только этим и занимаешься.

— Да нет, случается отдыхать. — Она игриво склонила голову. — Изредка.

Тихонько загудела, открываясь, дверь лифта. Кабина была пуста. Он смотрел, как Тесс входит внутрь.

— Ты будешь осторожна?

Она повернулась и придержала двери.

— Ну нет, я нарочно буду абсолютно, непростительно безрассудна.

Он не успел ответить: двери сомкнулись, скрыв ее. Он постоял еще минуту, вспоминая ее сияющее лицо, пока скрежет остановившегося лифта не вернул его к действительности.

Тесс вышла из здания, сохраняя усмешку в уголках губ. Она чувствовала, что между нею и Рейли что-то происходит, и это ей нравилось, было похоже на танец. Давно уже ей не случалось танцевать, а первые шаги в этом танце, как и в раскопках, всегда были самыми радостными — по крайней мере, так говорил ее опыт. Она помрачнела, вспомнив, что ее надежды и предчувствия тайны в отношениях с людьми, как и в археологии, ни разу не оправдались.

Может быть, в этот раз все окажется по-другому. На обоих фронтах.

«Как же, дожидайся!»

Вдыхая хрустящий, свежий весенний воздух, она неотступно раздумывала над идеей де Анжелиса: тайна связана с алхимией. И чем больше размышляла, тем менее правдоподобным казалось это предположение. Однако посланец Ватикана говорил об этом с такой уверенностью… Формула превращения свинца в золото… Кто бы не пошел на великие жертвы, чтобы скрыть ее от чужих глаз? И все-таки здесь что-то не сходится.

Самое странное, что Эмар счел шторм проявлением Божьей воли. Почему он думал, что Бог желает утопить корабль, навеки схоронив его груз? И еще размер сокровища. Дароносица. Один маленький сундучок. Что в нем могло скрываться такого, за что человек готов был умереть и убивать?

Фонсалис… Если она хочет продолжать игру, его надо найти.

Тесс поняла, что нескольких бессонных ночей не миновать. И надо проверить, в порядке ли паспорт.

Также не миновать было трудного телефонного разговора с матерью: предстояло объяснить, что пройдет еще несколько дней, прежде чем они встретятся в Аризоне.

Де Анжелис ненадолго зашел в свой номер. Озабоченный назревающими осложнениями, он присел на край жесткой кровати и позвонил в Рим. С коллегой, не принадлежащим к кругу кардинала Мауро, пришлось говорить напрямик. Время было решительно не подходящим для околичностей.

Напряженная погоня за четырьмя всадниками окончилась, и не было больше смысла торчать в штабе расследования. Вскоре ему предстояло пойти своим путем. Он отдал несколько приказаний: все должно быть готово на случай, если ему придется быстро сниматься с места.

Покончив с этим, он достал из портфеля пачку фотографий, веером раскинул их на покрывале и просмотрел одну за другой. Тесс входит в здание на Федеральной площади и выходит из него. Входит в свой дом в Мармаронеке, выходит из него. Ее кабинет в институте Манукяна. Дальний план, средний, крупный план. Даже на плоском зернистом изображении она излучала ту же решимость и уверенность, что и в жизни. К тому же она проявила напористость и живое воображение. В отличие от ФБР, упорно державшегося за версию обычного ограбления.

Специальные знания, давнее знакомство с Венсом — все это делало ее полезной союзницей или опасной противницей.

Он выбрал крупный план, постучал пальцем по ее лбу.

«Умная девочка. Умница». Если кто и разберется, что происходит, так только она. Но нельзя позволить ей поделиться с кем-нибудь своим открытием.

Его надо перехватить.

Тесс потеряла счет времени, но по количеству скопившихся на столе кофейных чашек и по гулу кофеина в крови поняла, что прошло много часов с тех пор, как она обосновалась у компьютера в кабинете археологического института Манукяна.

В кабинете было пусто. И за окном давно пропали голуби и воробьи. Сад утонул в темноте. Впереди маячила еще одна длинная утомительная ночь.

Последние два дня слились в одно пятно. Она просидела в Батлеровской библиотеке Колумбийского института, пока ее не попросили оттуда перед закрытием в одиннадцать вечера. После полуночи явилась домой, нагруженная кипой книг, и зарылась в них, вздремнув ненадолго, когда за окном спальни уже светило солнце, а через полтора часа была беспощадно разбужена электронным будильником.

Теперь, сидя за столом с покрасневшими глазами, она видела перед собой внушительную гору книг — часть куплена за свой счет, другие из солидной институтской библиотеки. То и дело ее осеняла очередная идея, и Тесс вихрем врывалась в поисковую систему Интернета, благословляя «Google» за сэкономленные часы и проклиная технику, когда та отказывалась выдавать заказанную информацию.

Пока проклятия преобладали.

Тесс отвернулась от стола и выглянула в окно, потирая усталые глаза. Тени под деревьями сложились в странный узор. Она видела, как в тумане. Тесс сдалась. Надо передохнуть. Не упомнишь, когда приходилось ей столько прочитать за такое короткое время. Одно-единственное слово стоит перед глазами, хотя она так и не нашла его в Сети: «Фонсалис».

Глядя в темноту, она искала взглядом старую иву, самую высокую в саду. Вот она: темные ветви качаются от вечернего ветерка и резко выделяются в свете фонарей за каменной оградой.

Она взглянула на каменную скамью под деревом. Трудно представить в городе такой уголок идиллической тишины. Хотелось выйти наружу, свернуться на скамье и заснуть на целые сутки.