Хеннинг Манкелль - Белая львица

Прошло два часа, а ему так и не попалось ничего существенного для дознания. Бумаги сугубо частного характера, не содержащие ничего примечательного. Или же относящиеся к нумизматической коллекции. К своему удивлению, Схееперс обнаружил, что Клейн был председателем Южноафриканского нумизматического общества и многое делал для местных нумизматов. Еще одно отклонение, подумал он. Но для расследования это значения не имеет.

Борстлап дважды тщательно обшарил весь дом, но сейфа не нашел.

— Он должен быть, — сказал Схееперс.

Борстлап позвал слугу, спросил его, где находится сейф. Слуга посмотрел на него с недоумением.

— Секретный шкаф, — пояснил Борстлап. — Тайник. Всегда на замке.

— Здесь ничего такого нет, — ответил слуга.

Борстлап с досадой отослал его. Они возобновили поиски. Схееперс пытался обнаружить какие-нибудь несуразности в архитектуре и планировке дома. Ведь южноафриканцы часто устраивали в своих домах секретные помещения. Но тщетно. Борстлап забрался на тесный чердак и осматривал его, светя себе фонариком, а Схееперс тем временем вышел на улицу и взглянул на дом снаружи. Решение пришло почти тотчас же. На доме не было дымовой трубы. Он вернулся внутрь, присел на корточки возле камина и посветил фонариком в дымоход. Сейф был вмурован в каменную кладку. Тронув ручку замка, Схееперс с удивлением почувствовал, что дверца не заперта. Как раз в эту минуту сверху спустился Борстлап.

— Отлично продуманный тайник, — сказал Схееперс.

Борстлап кивнул. Он был раздосадован, что не сумел найти сейф.

Схееперс сел на широкий кожаный диван возле мраморного столика. Борстлап вышел в сад покурить. Схееперс просмотрел содержимое сейфа: страховые полисы, несколько конвертов со старинными монетами, документы на покупку дома, десятка два свидетельств на приобретение акций и несколько государственных облигаций. Отложив их в сторону, он взял в руки небольшой черный блокнот. Перелистал страницы. Сплошь зашифрованные записи, мешанина имен, мест и цифровых комбинаций. Схееперс решил забрать блокнот с собой. Потребуется время, чтобы как следует во всем этом разобраться. Он положил бумаги обратно в сейф и тоже вышел в сад.

И вдруг его осенило. Он подозвал к себе трех мужчин, которые, сидя на корточках, наблюдали за ними.

— Кто-нибудь приходил в дом со вчерашнего вечера? — спросил он.

Ответил садовник:

— Об этом знает только Мофололо, ночной охранник.

— Сейчас его, понятно, здесь нет?

— Он придет в семь.

Схееперс кивнул. Что ж, он еще заглянет сюда.

Они поехали обратно в Йоханнесбург. По дороге остановились пообедать и в четверть пятого расстались возле полицейского управления. Откладывать допрос больше нельзя. Пора побеседовать с Яном Клейном. Но прежде надо еще раз попробовать связаться с президентом де Клерком.

Когда около полуночи позвонил охранник из приемной президента де Клерка, Ян Клейн удивился. Он, конечно, знал, что молодому помощнику прокурора, по имени Схееперс, поручено разобраться с подозрениями насчет заговора. Однако был уверен, что изрядно опередил этого человека, который пытается идти по его следу. Теперь же он сообразил, что Схееперс куда ближе, чем он думал. Он встал и оделся, ведь всю ночь придется провести на ногах. Судя по всему, у него есть время по меньшей мере до десяти утра. Схееперсу понадобится утром как минимум несколько часов, чтобы выправить все бумаги, необходимые для задержания. До тех пор он должен убедиться, что отдал все необходимые распоряжения и запланированная операция не под угрозой. Он спустился на кухню, заварил чаю. Потом сел писать памятную записку. Сделать надо было очень много. Но он успеет.

Конечно, арест — неожиданное осложнение. Но он учитывал такую возможность. Ситуация досадная, но вполне преодолимая. Поскольку он не мог знать, как долго Схееперс продержит его под арестом, планировать нужно так, как если бы ему пришлось сидеть вплоть до покушения на Манделу.

Первоочередная задача сегодня ночью — повернуть события завтрашнего дня в свою пользу. Пока он будет под арестом, никто не сможет обвинить его в том, что он участвовал в каких-либо акциях. Он детально продумал развитие событий. И уже во втором часу ночи позвонил Францу Малану:

— Одевайся и приезжай сюда.

Франц Малан спросонья не сразу понял, в чем дело. Ян Клейн не назвался.

— Одевайся и приезжай, — повторил он.

Вопросов Франц Малан не задавал.

Через час, в начале третьего, он уже вошел в гостиную Яна Клейна. Шторы были задернуты. Ночному охраннику, который впустил его, было под страхом немедленного увольнения запрещено говорить посторонним, кто бывал в этом доме вечерами или ночью. Ян Клейн щедро платил ему за молчание.

Франц Малан нервничал. Он знал, что Ян Клейн никогда не вызвал бы его без важной причины.

Он даже сесть толком не успел, а Ян Клейн уже начал рассказывать, что случилось, что произойдет утром и что нужно организовать еще сегодня ночью. Услышанное только усилило нервозность Малана. Он смекнул, что на него ляжет куда большая ответственность, чем он, собственно, рассчитывал.

— Мы не знаем, как много Схееперсу удалось выяснить, — сказал Ян Клейн. — Но необходимо принять меры предосторожности. Самое главное — распустить Комитет и отвлечь внимание от Капстада и от двенадцатого июня.

Франц Малан с удивлением смотрел на него. Он что, серьезно? Решил свалить на него всю ответственность за исполнение?

Ян Клейн видел, как он обеспокоен.

— Я скоро выйду на свободу. И опять возьму ответственность на себя.

— Надеюсь, — отозвался Малан. — Но распускать Комитет?

— Это необходимо. Схееперс, возможно, разведал гораздо больше и глубже, чем мы думаем.

— Но как он докопался?

Ян Клейн с досадой пожал плечами:

— А как мы сами докапываемся? Используем все свои знания, все контакты. Даем взятки, угрожаем, лжем — и добываем информацию. Мы не останавливаемся ни перед чем. И те, кто следит за нами, тоже. Комитету нельзя собираться. Он перестает существовать. А значит, его вообще не было. Сегодня же ночью нужно всех предупредить. Но до тех пор мы должны сделать кое-что еще.

— Если Схееперс знает, что мы планируем дело на двенадцатое июня, придется дать отбой, — сказал Франц Малан. — Риск слишком велик.

— Поздно, — ответил Ян Клейн. — Кроме того, Схееперс не уверен. Хороший след, проложенный в другом направлении, убедит его, что двенадцатое июня в Капстаде — след ложный. Мы все перевернем.

— Как?

— На завтрашнем допросе у меня будет возможность внушить ему совсем другое.

— Но этого вряд ли будет достаточно.

— Разумеется.

Ян Клейн достал небольшой черный блокнот. Когда он открыл его, Франц Малан увидел чистые страницы.