Татьяна Соломатина - Естественное убийство. Невиновные

– Как романтично! А твои стремечко и наковальня? А слизистый гребень органа равновесия?

– Да, и они тоже. И я заранее умел не реагировать на твою иронию…

Северный опустился на колени перед креслом, в котором сидела Алёна, и поцеловал её колено… Она потрогала его густые, чуть поседевшие волосы…

– Вот!!! Забыл в машине!!! – возопил Соколов, уже вносясь на лоджию и шурша газетой. – Ты послушай, послушай, что пишут! Свежак. «Известия», вторник, двадцать первое июня 2011 года! Сегодня! То есть уже вчера! Я, когда к тебе ехал, сигарет выскочил купить, поблизости – газетный ларёк. Я прочитал: «Нелегальных повитух призвали хотя бы к порядку» – и тут же газетку потребовал. Слушай, слушай! – Сеня зашелестел страницами, попутно раздражаясь на их непокорность, и начал читать скороговоркой, взахлёб: – Московские гинекологи требуют прекратить пропаганду домашних родов, но пока не получается…

– Я пойду сварю ещё кофе. Всё равно, пока всё не прочитает, – не угомонится. А ты отдохни, – шепнул Всеволод Алексеевич Алёне Дмитриевне, встал, поцеловал её в щёку, поднял плед с пола, накрыл ей ноги и тихонько пошёл в «кухонный сектор» своей большой квартиры.

Сеня тем временем продолжал «чтение с листа»:

– Запретить домашние роды в столице пока не планируется – депутаты призвали нелегальных повитух к сотрудничеству. «На сегодняшний день лучше наладить отношения с этим сообществом и привести такую акушерку вместе с женщиной в родильный дом», – заявила «Известиям» глава комиссии Мосгордумы по здравоохранению Людмила Стебенкова на депутатских слушаниях 20 июня.

Около тысячи родов в год проходит в домашних условиях в Москве. Но сторонники альтернативных способов деторождения официальную статистику по гибели младенцев «на дому» не признают.

Недовольные диагнозом.

Акушерская агрессия, вмешательство в процесс родов и недостаточная психологическая поддержка – вот те из немногих причин, по которым будущие роженицы пренебрегают помощью опытных врачей и отдают себя в руки так называемых «домашних акушеров», заявляют сторонники домашних родов.

Многие роженицы недовольны тем, что на сухом врачебном языке их приятное положение звучит как диагноз, а сами они называются пациентками. Такая терминология, по словам главы межрегиональной общественной организации «МАМА» Екатерины Перховой, сильно давит на психику. «Ведь материнство – это счастье, а не болезнь», – считает она.

Интересно, что «неласковая тётка-акушерка» может вызвать смущение у будущих мам, а вот отсутствие медицинской лицензии у домашних акушерок, а зачастую ещё и должного медицинского образования – нет.

На данный момент система родовспоможения в России не предполагает наличия лицензии у акушерок, которые занимаются домашней практикой приёма родов. Фактически такой медицинский «частник» не несёт никакой ответственности за результаты своей деятельности, кроме моральной.

«Вся ответственность ложится на тех врачей, которые как раз разрешают проблемы, возникшие уже вследствие домашних родов», – говорит Людмила Стебенкова.

«Наших мам никто не зомбирует».

Пропагандистов «родов на дому» отсутствие законодательной базы не пугает. «Наших мам никто не зомбирует. Они обо всем предупреждены. Если бы я боялась заниматься домашними родами, я бы ими не занималась», – мгновенно парирует Наталья Котлар, акушерка и основатель центра «Наш Аист».

Домашней практикой родовспоможения Котлар занимается уже на протяжении 18 лет. По её словам, она приняла около 2 тыс. родов, однако точную цифру по случаям с осложнениями в ходе родов так назвать и не смогла. «За всю мою практику после домашних родов в медучреждения обратилось около четырёх процентов пациентов, о количестве летальных случаев точно сказать не могу», – неуверенно сказала акушерка.

Рожденные без регистрации.

Согласно данным главного акушера-гинеколога Департамента здравоохранения города Москвы Марка Курцера, прохождение родов в условиях стационара под наблюдением опытных специалистов снижает риск мёртворождения приблизительно в пять раз по сравнению с «родами в домашних условиях», а также исключает рождение детей «без регистрации». «Многие мамы скрывают неудачные роды, проведённые в домашних условиях», – рассказывает он.

За последние 8 лет в столице в условиях домашнего родовспоможения зафиксированы 20 случаев летального исхода среди новорождённых, в условиях стационара – только 4. «Мы прислушиваемся к мнению будущих мам, стараемся меняться, учитывать все их требования. Надо понимать, что роды должен принимать опытный медик с образованием, который сможет оказать должную помощь в случае возникновения критической ситуации», – призывает к разумности будущих рожениц главный столичный акушер.

По мнению Курцера, вопрос о лицензировании домашнего родовспоможения целиком и полностью лежит на совести государства. Однако сам врач считает, что выдавать такие лицензии всё-таки не стоит. «Потому что это очень опасно», – кратко резюмирует медик.

Согласно официальным данным, за последние семь лет рождаемость в столице увеличилась приблизительно на 35 %, также возросла доля вторичных родов, при этом соотношение новорождённых мальчиков к младенцам противоположного пола не изменилось. «Мальчиков и по сей день рождается больше, чем девочек», – отмечают специалисты. [15]

Всеволод Алексеевич как раз успел сварить кофе.

– Сеня! – судя по рассеянному взгляду, Алёна Дмитриевна не то заскучала, не то мысли её были очень-очень далеко. – Роды бывают повторными. Вторичными роды не бывают. Нельзя запихнуть обратно и снова родить того же ребёнка.

– Это не ко мне! Это к журналюгам. Но по сути-то…

– По сути вполне достаточно было сказать, что главный городской акушер-гинеколог против лицензирования принятия младенцев на дому и ограничиться одной-единственной цитатой: «За последние восемь лет в столице в условиях домашнего родовспоможения зафиксированы двадцать случаев летального исхода среди новорождённых, в условиях стационара – только четыре» . Садись, успокойся, испей прекрасного напитка…

Вернувшийся на лоджию Северный разлил кофе по трём фарфоровым чашкам.

– И это ещё только в абсолютных цифрах! – не желал успокаиваться Соколов. – Прикиньте цифры относительные и представьте себе истинные масштабы катастрофы!

– Сеня, что-то маловато – четыре за восемь лет по всей Москве, – вернулась в реальность Соловецкая, судя по менее отвлечённому тону. – Мало, мало! У нас одних три года назад две по данным годового отчёта было. И это мы ещё двоих недоношенных посчитали как поздняки… Поздние аборты, – пояснила Алёна Дмитриевна, наткнувшись на недоумённый взгляд Семёна Петровича. – Я всё время забываю, что у тебя всего лишь диплом медицинского вуза. Да… Так что сильно приукрашивают медицинскую действительность твои журналисты. Что, впрочем, не отменяет картины мира. В домашних родах действительно больше детей гибнет. А вообще-то, друзья мои, какая-то странная ночная беседа получается. У нас с Северным зарождаются, можно сказать, некоторые отношения. Ну, во всяком случае, первая сексуальная сессия уже состоялась. И пусть нам и помешал наш на всю голову обязательный и всем подряд сильно увлекающийся друг, но всё-таки мы могли бы поговорить о жизни, о любви или даже об отдельно взятом конкретном преступлении, а мы тут за всё про всё родовспоможение и вытекающую из него неонаталогию, педиатрию и танатологию несём. Мы с Сеней. Всеволод Алексеевич всё больше отмалчиваться изволят.