Эрик Ле Болок - Нож винодела

— Ну конечно.

Встав на цыпочки, она поцеловала его в щеку:

— Пожалуй, вы выше, чем может показаться, святой отец.

— Считаю это комплиментом. — Словно благословляя, он осенил ее крестным знамением: — До скорой встречи, мадам Рапо, да хранит вас Господь.

Надя была заинтригована. Марьетт положил на свою сберегательную книжку двенадцать тысяч евро. Это было седьмого июня 2002 года. А двадцать первого того же месяца он открыл счет, положив на него наличными три тысячи евро. Как свидетельствовали ежемесячные ведомости, его жалованье составляло тысячу девятьсот евро. Откуда он брал эти деньги? Была ли то плата за убийство Эдмона де Вомора? Учитывая заявления жандарма, это более чем вероятно.

Мартену с трудом удалось раздобыть выписки из счета владельца гаража. Моника, должно быть, воспротивилась этому. Гараж приносил хорошие доходы, и никакие особые взносы не бросались в глаза. Единственная вещь, которая привлекла внимание офицера полиции, — это досрочное погашение заема для финансирования гаража всего через пять месяцев после его подписания. Но это произошло еще в 1979 году. Откуда взялись такие средства? Если это была взятка, то в чем причина? Моника не сумела ответить на вопросы Мартена. С другой стороны, вызывал удивление образ жизни четы Барбоза, так как они редко пользовались своей кредитной карточкой и число выписанных чеков было весьма ограниченным. А ведь надо было жить, есть, одеваться?

Совершал ли он махинации с черным налом? Моника Барбоза была не слишком красноречива на сей счет. Да и как иначе, наверняка это было обычным делом в такого рода профессиях, где часто расплачивались наличными. Для налогового инспектора все это, безусловно, потребовало бы уточнений, но тут речь шла об уголовном расследовании, и на мелкие налоговые махинации Мартену было наплевать.

Он запросил в мэрии список умерших, но в 1979 году особо подозрительных смертей не обнаружилось. Сердечные приступы, несчастный случай на приставной лестнице, еще один погибший в автомобильной катастрофе. Была, правда, необъяснимая гибель утопленницы. Но между семнадцатилетней девушкой и Фабром, Барбозой или Марьеттом не прослеживалось никакой связи.

Нгуен остался доволен. Один и тот же банк на протяжении многих лет управлял счетом Фабра. Судя по выпискам, Фабр ежемесячно снимал наличные деньги. Сумма колебалась от тысячи до полутора тысяч евро. Что он делал с этими средствами? Свой счет он пополнял бумажными расчетами. Об этом свидетельствовали квитанции за подписью его жены. Однако рапорт полицейского, который допрашивал Люси Сен-Прё, не оставлял сомнений: она не подписывала этих документов. Она никогда не занималась счетами и знала, что Жан Луи подделывал ее подпись. Она не раз спрашивала его, не могло ли возникнуть из-за этого проблем. Он отвечал отрицательно. В конце концов, деньги поступали, и она их не считала.

Сейф за номером J41 в подвале банка тоже принадлежал Фабру. Судебное поручение, выданное прокуратурой, позволило вскрыть его. Содержимое на первый взгляд не представляло интереса: бумаги, документы о праве собственности, семейная книжка, золотые часы, — ничего особенного. Зато в деревянной шкатулке было обнаружено мелкокалиберное оружие, незарегистрированное в службах префектуры. Еще более удивительно было то, что такой же тип оружия был найден возле тела Эдмона де Вомора.

Совещание у майора Перраша, похоже, подтверждало завещание жандарма. Фабр, безусловно, был замешан в сомнительных историях, но, к несчастью, его уже не было в живых, чтобы давать объяснения, и все бесчинства депутата не представлялось возможным установить. Однако, в любом случае, у Перраша был свой виновник, и лейтенанты чувствовали, что «выкрутасы» Фабра будут преданы забвению.

В исправительной тюрьме Градиньяна Анж Дютур еще спал в своей камере на так называемой кровати. В его каземате было довольно чисто и безлико. На стене ни разворота журнала «Плейбой», ни письма безумно влюбленной невесты, которая будет ждать его до конца срока, если только он выйдет. Анж был совсем один и, похоже, никак не связан с внешним миром. В целях безопасности начальник учреждения поместил его в одиночку.

Глухой скрип тяжелой синей двери с огромным глазком вывел его из оцепенения. Тюремщик, каждое движение которого сопровождалось звоном ключей, привычным презрительным жестом предложил заключенному следовать за ним:

— Анж Дютур, к вам пришли, ступайте за мной.

Взгляд Анжа отражал нечто, свойственное свободному человеку, хотя это противоречило его положению. На лице его было написано возмущение, и даже волосы стали дыбом. В ответ на приглашение надзирателя он, не дрогнув, встал и вышел из камеры. Шагая впереди тюремного стража, как того требовали местные правила, он следовал по бесконечному коридору. Во время этого похода соседи по содержанию под стражей осыпали его ругательствами и угрозами. Другие, напротив, аплодировали ему: здесь не выбирали соседей. Но, в любом случае, он не обращал на них ни малейшего внимания и продолжал свой путь с обреченным, но гордым видом, один за другим преодолевая заслоны блока для особо опасных преступников.

Анж с тюремщиком вошли в длинный коридор следственного изолятора. Они остановились у какой-то двери, надзиратель стал искать ключ на своей огромной связке и в конце концов открыл дверь:

— У вас десять минут.

При виде посетителя на лице Дютура отразилось удивление. Он никак не думал, что его навестит Казимир Андре. После положенных приветствий он сел и сразу приступил к делу:

— В город приехал новый полицейский, и я сразу стал идеальным обвиняемым. Естественно, с моим-то прошлым, и он не стал долго раздумывать. С тем ковбоем можно было, по крайней мере, разговаривать, а этому Перрашу нужен преступник, и все тут. Барбозу убили разводным ключом — значит, это я. Но клянусь вам, я не убивал. В прошлом я наделал глупостей, но убийство — никогда… Мой адвокат потребовал отпустить меня на свободу… Хорошо бы это удалось, я не хочу оставаться в тюрьме… Я больше не могу, понимаете?

— Знаю, это очень тяжело. Вот потому-то я и здесь. Я хочу найти убийцу месье Шане, и я его изобличу. Теперь это стало моим личным делом.

— Все улики против меня, Андре. Словно случайно, они нашли у меня оружие и деньги Фабра. Это махинация.

— Держись, парень! У меня есть мыслишки насчет того, кто стоит за всем этим. Я закончил свое расследование. Немного терпения, и ты будешь оправдан.

На пальце сложенных рук кардинала Леру кардинальский сапфир пришел на смену епископскому аметисту. Кардинал был крайне удручен:

— Ужасная история! И каким образом был разоблачен этот Анж?