Леонид Словин - Не живи уныло!

Юджин Кейт — детектив Всеизраильского Штаба полиции — вернувшись к себе в Матэ Арци, сразу подсел к компьютеру. Он курировал направление борьбы с русской мафией и то, что сегодня произошло на Бейт ва-Ган, его касалось в первую очередь. Однако поработать ему не пришлось. Снизу, с КПП, позвонили:

— Радиожурналистка из «Коль Исраэл» Мадонна Мизрахи…

— Она здесь?

— Да. Приехала, на ночь глядя… Ты как, в порядке?

Приезд Мадонны был некстати. В связи с некоторыми неизвестными широкой публике событиями этого вечера в Матэ Арци нанамечался определенный напряг.

— Сейчас спущусь.

Мадонна никогда не предупреждала заранее, что заедет. Чаще она просто не знала, что будет делать в следующую минуту. Инициатива сегодняшней встречи целиком принадлежала ей. Обсуждать им было нечего: их отношения с полгода уже можно было считать чисто дружескими.

— Знаешь, Юджин, а она ничего… — дежурный засмеялся. — И даже очень!

— Пошел ты…

Им там, внизу, на КПП, было нечего делать.

— Мы все тебе откровенно завидуем, Юджин! Везучий ты! Тебя в Округ перевели, а ты через месяц уже вернулся в Штаб. А другие там годами сидят, пока о них вспомнят…

— Кончай трепаться.

— Ладно. Так и быть. Встречай…

У популярной ведущей «Коль Исраэль» Мадонны Мизрахи был красивый высокий лоб, тонкие скулы, нежный овальный рот, того типа, что едва не погубил президента США.

Она явилась в тонком шерстяном джемпере и брючках с вызывающе крупными пуговками по оси симметрии впереди. Брючки и джемпер были дорогие и модные, и то, и другое куплено в Европе еще до начала осенней распродажи.

— Привет, — Мадонна подставила губы.

Юджин знал их — упругие и страстные.

Впрочем, он знал ее всю, ее нескончаемую потребность наслаждения. Это и привело к тому, что они расстались. Впрочем, довольно безболезнено.

Симпатичный обозреватель из Тель-Авива, с которым она оказалась в одной группе во время поездки в Европу, был более удачлив. К тому же у полицейского всегда меньше времени для любовных утех, нежели у журналиста.

По их возвращению из поездки Кейт случайно увидел ее и обозревателя в кафе у Мельницы Монтефиори. Тогда она сделала ему ручкой…

— Как жизнь, полицейский? — В руке она держала сигарету. — Привет!

Глядя перед собой, она выпустила дразнящую короткую струйку дыма в лицо Кейту.

Так уже было. Он находился в рискованной близости от ее рук, бедер. Все в ней еще продолжало волновать. Симметрия маленькой тяжелой груди, стрижка, узкие бедра.

Мадонна ждала. Кейт мог прижать руку к этим наивным пуговкам на ее брючках и провести ладонь снизу вверх вдоль оси симметрии, от лобка к вздернутому аккуратному носику, бередя и поднимая все рвущееся изнутри…

В соседнем кабинете стукнула дверь.

Он показал ей на стул. Момент был упущен.

Мадонна села, небрежно-широко расставив колени, положила под руку пачку «Морэ» и зажигалку.

— Спасибо. Как ты? — Он незаметно перевел дыхание.

— В полном порядке. — А что у тебя?

Разговор не получался.

— Да! — она вспомнила. — Зачем я зашла?! Вот! — Она вынула свой журналистский блокнот. — Ты ведь помнишь, что я веду «Открытый микрофон»…

— Еще бы!

Раз в неделю в студию к ней приезжали полицейские и журналисты, писавшие на криминальные темы, адвокаты; радиослушателям разрешалось задавать вопросы на правовые темы.

— Ну вот…

Кейт не сомневался в том, что историю с отрытым микрофоном она приплела как повод для встречи.

«Может тель-авивский обозреватель в отлучке?»

Однажды такое уже было.

Но Мадонна неожиданно огорошила:

— Говорят, пару часов назад у нас, в Иерусалиме, был странный взрыв? Это правда?

Взрывное устройство на строящемся шоссе Бегин, вблизи Холма рвануло неожиданно и с огромной силой. Это случилось в конце рабочего дня там, дорожные работы к этому часу закончились. Огромные куски взорванного цемента и асфальта вместе с землей швырнуло в воздух и разбросало вокруг на приличное расстояние, где трехэтажные, белого камня виллы нависали над дорогой, отгороженные чертой не особо высоких пальм… Грохот был слышен, по меньшей мере, еще на трех лежащих окрест густонаселенных застроенных высотах.

Шоссе не было сдано в эксплуатацию. Может поэтому, жертв, к счастью, не было.

Готовый участок сокращал путь к строительству вилл и коттеджей на Холме со стороны соединяюшего его с центром шоссе Элиягу Голомб — жители уже заселенных домовладений успели его за это время хорошо освоить…

Пыль еще оседала, а машины и мотоциклы полиции, амбулансы скорой помощи уже мчались к новой дороге, оглашая окрестности тягучими, выматывающими душу завываниями.

На место происшествия прибыло все руководство полиции Округа и Всеизраильского Штаба полиции… В условиях то утихающего, то вновь поднимающего голову террора взрыв мог означать что угодно.

Юджин Кейт тоже примчался на своей тяжелой «Ямахе» — «Диверсии». Мощный мотоцикл наполнил грохотом и без того шумную, даже по субботам, Элиягу Голомб и абсолютно глухой незавершенный участок строящегося шоссе.

Первым на месте взрыва Кейт увидел своего недавнего шефа — Шмулика полковника, начальника Центрального Отдела полиции округа — плечистого, с открытым лицом амбала в форменном костюме…

Предварительные результаты осмотра показали: взрыв был умышленный. Взрывное устройство имело часовой механизм, соединенный с детонатором. Впрочем, ничего из ряда вон выходящего обнаружить не удалось. Начальство потихоньку начало разъезжаться.

Кейт посмотрел на часы.

— Юджин! — Шмулик окликнул его из машины. — Твой шеф просил тебя встретиться со своими людьми. Кроме того я должен показать тебе заключение эксперта- взрывника. Оно будет готово к ночи…

Для того, кто во время не успевал слинять, обычно всегда находилась работа.

— Хорошо, Шмулик…

Было еще непоздно.

Внизу темнела строительная техника, свезенная к сторожке. Электричество здесь было отключено, перед входом горел костер. Длинная тень лежала поперек дороги.

Виллы впереди поднимались вдоль склона, наползая друг на друга светлыми, цвета черепашьих панцырей — этажами.

Там уже сидели у телевизоров.

Сторож — молодой араб — обернулся, заслышав шаги. Поздоровался. Сторожа звали Махамад.

Вместе с Кейтом они вошли в сторожку, маленькую, захламленную. Дверь за собой закрывать не стали. Помещение освещал неяркий свет костра. Махамад заварил кофе с кардамином…

На сотню метров вниз и в стороны никого не было, кроме них. Недостроенное шоссе, поставленная на прикол дорожно-строительная техника, проносящиеся на большой скорости машины внизу, на Элиягу Голомб.