Вероника Руа - Знак убийцы

— Ладно, на этот раз, пожалуй, они больше не станут ждать меня. До свидания. И удачи вам.

Два друга долго жали друг другу руки. И, глядя вслед человеку в черной сутане, который уходил навсегда, Осмонд подумал, что таким братским рукопожатием он никогда ни с кем не обменивался.

Он долго смотрел, как самолет «Алиталии» покидал летное поле: неторопливо выехал на взлетную полосу и взмыл в небо.

Он посидел перед широким оконным проемом, глядя на взлетающие и приземляющиеся самолеты, на что-то надеясь, сам не зная на что. Может, это уже была ностальгия. Наконец тот же сладкий голос в репродукторе объявил о рейсе на Нью-Йорк. Осмонд взял свой рюкзак.

И тогда, словно по счастливому случаю, — но действительно ли это был случай или стечение неизбежных обстоятельств? — произошло то, на что он надеялся и вместе с тем чего страшился.

— Питер! — послышался возглас, который проник ему прямо в сердце.

Леопольдина и Алекс стояли за барьером посадочной зоны и махали ему руками. Осмонд мог бы довольствоваться лишь тем, что тоже помахал бы им в ответ, не подвергая себя разрыву отношений, потому что именно этого он хотел избежать. Но он не мог позволить себе расстаться с Леопольдиной таким образом, так грубо. Расталкивая пассажиров, которые шли на посадку, он в радостном порыве бросился назад.

— Алекс гнал вовсю, — сказала Леопольдина, задыхаясь. — Мы раз десять избежали смерти.

— И вовсе нет, — недовольно откликнулся Алекс. — Я всегда контролирую ситуацию.

— Ты уже улетаешь? — спросила она.

— Да, — смущенно ответил Осмонд. — Я же говорил тебе, что у меня был заказан билет на сегодня. Вот я и улетаю.

— Не попрощавшись со мной?

Он опустил глаза. Не говорить же, что он умирал от желания увидеть ее, не переставал думать о ней, когда бесцельно бродил по улицам Парижа, но решил, что, пожалуй, лучше расстаться так, без слов. Он не создан для высокопарных излияний, он всего лишь ученый, не поэт.

— Well… Может, мы еще увидимся.

В эту минуту ему хотелось бы не быть больше Питером Осмондом, всемирно известным ученым, профессором Гарварда и главным редактором журнала «Новое в эволюции», он хотел бы, чтобы у него не было иных обязательств, кроме как остаться рядом с этой женщиной… неповторимой женщиной.

Она протянула ему листок бумаги:

— Возьми, это мой электронный адрес. Ты напишешь мне?

Схватив листок кончиками пальцев, он взволнованно кивнул, а потом сдавленным голосом с трудом проговорил:

— Ну… до свидания.

И поскольку законы биологии таковы, каковы они есть, иными словами, неспособны объяснить, почему человеческие существа испытывают иногда настолько сильное физиологическое влечение друг к другу, что вынуждены проявлять его поступками, не поддающимися элементарному разумному объяснению, и это случается в самые неподходящие минуты, Питер Осмонд перегнулся через барьер и прильнул к губам Леопольдины Девэр в долгом поцелуе. Потом прощально махнул Алексу и, не оборачиваясь, твердым шагом направился к терминалу.

Автор этих строк оставит читателю возможность определить, случайное ли стечение обстоятельств или необходимость свели вместе Питера Осмонда, отца Маньяни и Леопольдину Девэр. Он лишь отметит, что крыло здания на улице Кювье, где находилась лаборатория астрофизика Хо Ван Ксана, поврежденное взрывом, находится в стадии реконструкции и что через несколько месяцев от пожара не останется ни малейшего следа.

Что касается выставки алмазов, то она имела большой успех. Интерес многочисленной и восторженной публики не иссякал — к великому удовлетворению компании «Оливер», в значительной мере приумножившей свою известность. Активность средств массовой информации, которая сопровождала ужасные события в «Мюзеуме», довольно быстро спала из-за других трагедий, переключивших их внимание. Любопытные, которые заполоняли аллеи Ботанического сада в поисках сильных ощущений, постепенно уступили место мирным жителям с детьми, которые бегали друг за другом.

Загон для хищников, расположенный в самом центре зверинца, сейчас закрыт на ремонт. Хищники на время распределены между разными зоологическими садами Европы. Тем не менее через шесть месяцев после вышеописанных событий его открытие пока не запланировано.

Инвестиционный фонд «Истинные ценности» решил увеличить свое участие в финансировании Европейского центра биогенетических исследований в Лозанне. Фонд «Истинные ценности» теперь владеет большей частью акций этого центра, имеющего научные цели и весьма скрытые ресурсы. Профессор Жак Руайе тихо ушел в отставку с поста президента Научного общества, пойдя в этом по стопам бывшего профессора Иоганна Кирхера по Остинскому университету Ива Матиоле, который поличным мотивам покинул свой пост советника Комиссии по разработке школьных программ.

Питер Осмонд снова начал читать лекции в Гарвардском университете. Он читал палеонтологию, биологию и историю науки перед внимательной аудиторией и начал курс публичных лекций об отношениях между фундаментальными исследованиями и религиозной верой. Эти публичные лекции будут опубликованы и посвящены профессору Мишелю Делма. Леопольдина Девэр, возможно, воспользуется ближайшим отпуском, чтобы познакомиться с Нью-Йорком.

Отец Маньяни тоже обрел душевный покой в своей лаборатории в Риме. В покое и размышлениях, в которых текли его дни, он разработал теорию, названную «асимптотической траекторией», в которой движение небесных тел проанализировано в зависимости от турбулентности магнитных полей. Перед озадаченными высшими сановниками Ватикана он высказал мысль, что, возможно, жизнь существовала где-то до того, как она возникла на Земле. Его мысли получили широкий отклик в международной прессе. Скромный отец Маньяни признал, что эта идея родилась у него в содружестве с профессором Питером Осмондом из Гарвардского университета, о чем он не упускает случая упомянуть во всех своих публикациях.

Что касается Леопольдины Девэр, то она продолжает совершать ежедневные пробежки по Ботаническому саду. У нее по-прежнему нет своего кабинета, и она носится из одного края «Мюзеума» в другой, чтобы хоть немного держать в порядке все возрастающий поток научных публикаций, которые заполняют библиотеки, и продолжает опись архивов Центральной библиотеки. Она подсчитала, что при таком ритме она сможет закончить эту работу через триста семьдесят восемь лет. Она подготовила монографию об обнаруженных ею записках отца Тейяра де Шардена, которые она спрятала в служебном шкафчике своего друга Алекса, единственном месте в «Мюзеуме», где эти пока еще секретные первоисточники не рискуют затеряться. Она собирается посвятить свою книгу памяти Норбера Бюссона.