Энн Грэнджер - Неугомонное зло

Рут смолкла. Она слишком разволновалась. Полицейская машина проехала к лесу, и она не могла думать ни о чем другом. Даже рассказ о Хьюберте не помог ей отвлечься.

Она перескочила на другую тему:

— Кстати, наша деревня называется Нижний Стоуви, а Верхнего Стоуви не существует. Вы, наверное, уже и сами заметили. Нас называют «нижними», потому что мы совсем рядом с лесом Стоуви. По крайней мере, так все считают. Когда я была совсем молоденькой, в лесу в основном росли местные породы деревьев. Потом, в шестидесятых годах, Комиссия по лесному хозяйству устроила здесь питомник, и у нас посадили сосны.

— Вы в детстве часто играли в лесу? — спросила Мередит. — Наверное, всех детей тянет в лес…

Рут покачала головой:

— Никогда его не любила. Когда училась в школе, лес меня пугал, мы с матерью выгуливали там собаку или искали красивые цветы для церкви. Другие деревенские дети ходили туда, а я боялась встретить Зеленого человека.

— Я о нем слыхала, — кивнула Мередит. — Так называют лесного духа, да? — Она посмотрела на Рут со слегка озадаченным видом. — Наверное, в ваших краях о нем ходят легенды?

Неожиданно Рут предложила:

— Пойдемте на улицу! Я вам кое-что покажу.

Выглянувшее солнце изо всех сил сушило землю после дождя. Правда, у самой церкви мешали пышная, густая трава и бурьян. Между могилами вверх тянулись лунники с крупными, заостренными на концах листьями и фиолетовыми цветками. Мередит вспомнила, что видела много лунников в заросшем саду при доме священника; должно быть, на кладбище семена занесло ветром. В густых зарослях прятались замшелые, покосившиеся надгробные плиты и памятники. Совсем рядом с Мередит в траве стоял ангел. Казалось, он вот-вот рухнет под тяжестью каменных крыльев. На голове ангела сидела сорока; когда они приблизились, она вспорхнула и улетела.

— Одна сорока — к печали, — вслух сказала Рут, вспомнив детскую считалочку, и стала озираться по сторонам — вдруг увидит вторую птицу.

Как известно, «одна сорока — к печали, две сороки — к радости». К сожалению, второй сороки нигде поблизости не оказалось. Рут стало немного не по себе. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, она стала рассказывать гостье о церкви и о том, почему она пребывает в таком плачевном состоянии.

— Раньше мы платили старому Билли, чтобы он наводил здесь порядок, но он уже не может работать из-за больной ноги и стенокардии. Кладбище совсем заброшено. Новых захоронений нет, хотя, наверное, если кто-то из местных старожилов — да хоть тот же старый Билли — выразит желание покоиться именно здесь, мы постараемся найти для него место. Отец Холланд говорит, что следует уважать желание человека лежать рядом со своими родственниками. — Остановившись, Рут показала пальцем куда-то вверх: — Видите горгулью?

Мередит задрала голову. К водосточной трубе, по обычаю, лепились головы самых разных причудливых тварей.

— Похожую на дракона? — спросила она.

— Да. А теперь посмотрите чуть левее и ниже…

Мередит послушно перевела взгляд на свес крыши.

— Ах! — воскликнула она. — Там резьба на стене… лицо!

— Это он, — торжественно и мрачно произнесла Рут.

Как будто отвечая ей, на стену упал солнечный луч, и Мередит отчетливо разглядела злобную физиономию, глазеющую на них сквозь густо разросшийся плющ.

— Некоторые, — продолжала Рут, — думают, что это кельтский бог Цернунн, но мой отец считал, что Зеленый человек берет свое начало в глубокой древности. Его культ появился задолго до кельтов, возможно, еще в неолите. Другая школа, западноевропейская, связывает Зеленого человека с культом Диониса. Правда, отец такую точку зрения не разделял. Как бы там ни было, наш лес очень старый. Отец навел справки и выяснил, что в древности лес считался священным местом. В чаще сохранилось какое-то земляное сооружение — сейчас оно, конечно, почти заросло. По мнению отца, там, возможно, совершались жертвоприношения. Изображения «лиственной головы», как предпочитал называть их отец, можно видеть на многих храмах; как правило, их вырезали вблизи крыш или на колоннах. Отец отличал обычные «лиственные головы» от настоящего Зеленого человека. «Лиственная голова» часто служит своего рода орнаментом. А вот настоящий Зеленый человек, что бы он ни символизировал, крепко засел у людей в подсознании. Строители нашей церкви — каменщики и плотники — верили в него все как один. Они знали, что церковь, оплот новой религии, бросает вызов старым верованиям. Вот почему они вырезали под самой крышей Зеленого человека, чтобы тот обозревал свои владения — лес Стоуви. Внутрь церкви ему хода нет; там он вторгается на чужую территорию. Зато лес — его территория; те, кто проникает туда, нарушают его законы.

Заметив, что гостья смотрит на нее как-то странно, Рут принужденно усмехнулась:

— Извините, я увлеклась. С детства многое знаю о Зеленом человеке, потому что им очень интересовался отец. Разумеется, сама я ни в какого Зеленого человека не верю. Просто у леса Стоуви дурная слава. Здесь чего только не случалось — я имею в виду, нехорошее. Вот почему я встревожилась, когда старый Билли рассказал про полицейскую машину. Надеюсь, ничего страшного там не произошло.

Гостья сразу оживилась, и Рут мысленно отругала себя за болтливость. Что на нее нашло? Почему она делится своими страхами с женщиной, которую видит в первый раз в жизни? Наверное, воспоминания, связанные с лесом, крепко засели у нее в голове. Таятся где-то в глубине, как огромная рыба на дне озера, и всплывают на поверхность, когда их меньше всего ждешь. Но ей повезло. Ее спутница отвлеклась и, вместо того чтобы засыпать ее неприятными вопросами, показала на дорогу:

— Они возвращаются. А вот и машина Алана.

Они направились к воротам. Рут заставляла себя идти спокойно, не ускоряя шаг, хотя ей не терпелось услышать новости. Она думала: «Не желаю слышать ничего плохого, я этого не вынесу. Что делать, если…»

Полицейская машина пронеслась мимо, не остановившись. На заднем сиденье Рут увидела молодого человека лет двадцати восьми — тридцати. Интересно, что он натворил? Зато вторая машина затормозила и остановилась рядом с ними. Из машины вылез высокий, худощавый блондин в свитере и свободных брюках и с улыбкой направился к ним.

Мередит представила его:

— Рут, это Алан Маркби. Алан, это миссис Астон. Она сейчас исполняет обязанности церковной старосты. Кстати, ее отец был последним священником здешнего прихода. Она выросла в том доме.

Неожиданно для самой себя Рут покраснела.

— Я показывала Мередит нашу церковь. Жаль, сейчас она уже почти не действующая. — Она глубоко вздохнула. Полицейский показался ей довольно симпатичным. Такой не станет нарочно скрывать… — Что случилось там, в лесу? — не выдержала она.