Энн Грэнджер - Неугомонное зло

— Шел конец лета, — продолжала Рут. — Помню, стояла страшная жара. После моего приезда отец немного успокоился, но по-прежнему все путал. Иногда он называл меня Мэри — так звали мою маму. Вдобавок к ее смерти он пережил еще одно сильное потрясение. Какой-то маньяк насиловал женщин в лесу Стоуви и на старой Пастушьей тропе… К нам даже полиция приезжала. Допрашивали всех местных жителей. К отцу тоже приходил сотрудник полиции и спрашивал, не заметил ли он необычного поведения кого-нибудь из прихожан. Отец считал, что среди его прихожан насильника нет и не может быть. Он надеялся, что полицейский поверил ему на слово, но сама беседа потрясла его до глубины души.

— Это я тогда беседовал с ним, — признался Алан. — Я отлично помню наш разговор. Мне очень жаль, что мой визит так расстроил преподобного Паттинсона, но при нашей работе по-другому нельзя. Поймите, дело вовсе не в том, поверил я ему на слово или нет. Не сомневаюсь, ваш отец искренне полагал, что среди местных жителей нет преступников… Возможно, он даже был прав. Но мы ничего не знали наверняка — как не знаем до сих пор.

— Так это были вы? Как странно! — воскликнула Рут. — Вот уж действительно — мир тесен.

— Кстати, — добавил Маркби, — хотя ваш отец тогда показался мне немного эксцентричным, он вел себя вполне разумно. Защищал своих прихожан с огромным рвением.

— Вы не знали его так хорошо, как я. Кроме того, вы видели его только один раз и не имели возможности сравнивать. А после вашего визита… только, пожалуйста, не подумайте, будто я вас в чем-то обвиняю… Но вышло так, что ваш визит стал для него своего рода последней каплей. Его здоровье стремительно ухудшалось. Несмотря на советы Эстер, я уже начала подумывать о том, чтобы остаться. Мне казалось, что другого выхода нет… У отца была собака, лабрадор, мамина любимица. В тот день, когда это случилось… — Рут снова замолчала.

— В тот день, когда исчез Саймон Гастингс? — уточнил Маркби.

Рут вспыхнула и покачала головой:

— Вы забегаете вперед! Поймите, я пытаюсь все объяснить, хотя не сомневаюсь в том, что половина из того, что я собираюсь рассказать, вам уже известна! Так вот, мне захотелось ненадолго выйти из дому, погулять, подумать. Я повела собаку в сторону леса Стоуви. Я знала о том, что какой-то маньяк насилует женщин, но в сам лес заходить не собиралась. Рассчитывала побродить у опушки, по полям мистера Джонса. Но собака помчалась вперед, скрылась в лесу, и мне пришлось пойти за ней. Я звала ее, кричала, но она не возвращалась. Бедняжка! По-моему, она просто обрадовалась возможности побегать, погулять на воле. Отец вечно забывал ее выгуливать… Итак, я погналась за собакой и через несколько минут услышала, как кто-то в лесу разговаривает с ней. Потом я увидела мужчину, который сидел на поваленном дереве; рядом, на земле, лежал рюкзак. Собака подбежала к нему, а он чесал ее за ухом. Я подумала: очередной турист, который вздумал прогуляться по старой Пастушьей тропе. Я громко поздоровалась. Мне и в голову не пришло, что встречный может оказаться насильником, — это я на тот случай, если вы интересуетесь. Было вполне очевидно, что передо мной просто турист. Он поднял голову, и я узнала Саймона. Сначала мы оба просто оцепенели, стояли и смотрели друг на друга. Собака переводила взгляд с меня на него и обратно и тяжело дышала. Помню, ее пыхтение еще показалось мне очень громким. Наконец Саймон заговорил: «Рут! Что ты здесь делаешь?» Я объяснила, что неподалеку живет мой отец. Саймон сказал, что решил пройти по Пастушьей тропе. Сообщил, что работает в Лондоне, что его фирма занимается производством косметики из натуральных компонентов. Он процветает. А в лесу он иногда находит новые составляющие для своих масок и кремов — он ведь ботаник. Наконец, подробно рассказав о себе, он поинтересовался, чем занимаюсь я. Я сказала, что работаю учительницей. Я ждала, что он спросит о судьбе нашего ребенка, но он молчал. Тогда я не выдержала и спросила: «Разве тебе не интересно узнать о ребенке?» Он ответил: «О каком ребенке?» Я возмутилась до глубины души: «О нашем ребенке. Я отдала его в приемную семью». И знаете, что он ответил? «Ну, значит, все в порядке». И тогда, — продолжала Рут, — я в самом деле вышла из себя.

— Что неудивительно, — не удержалась Мередит.

— Он удивился, — продолжала Рут. — Стоял как пень, пока я кричала на него. Как сейчас, вижу его лицо. Он стоял разинув рот и даже как будто немножко испугался. Не помню, что именно я ему наговорила. Кажется, я спросила, неужели он не хочет узнать, что стало с нашим сыном? Неужели он не помнит, что ему исполнилось уже двенадцать лет? Выпустив пар, я развернулась и убежала. Мне тяжело было смотреть на его потрясенное, ошалелое лицо. Кажется, он меня окликнул, но не сдвинулся с места. А я все бежала и бежала, пока не выбилась из сил, и увидела, что стою посреди поля и на меня удивленно смотрит какая-то лошадь. Собака бежала рядом; время от времени она забегала вперед и заглядывала мне в лицо — понимала, что я чем-то сильно расстроена. Как ни странно, мне тогда вдруг стало смешно. Кто бы мог подумать!

Я нахожусь где-то в глуши, в обществе озабоченной собаки и озадаченной лошади! На краю поля бежал ручей; я опустилась на колени, ополоснула лицо и постаралась успокоиться. Собака и лошадь подошли к ручью следом за мной. Лабрадорша бросилась в воду и начала плескаться. Наконец я встала и сказала лошади…

Рут вскинула голову и смущенно улыбнулась:

— Понимаю, звучит по-дурацки, но именно так я и поступила. Наверное, ненадолго я тоже сошла с ума. Итак, я сказала лошади: «Мне уже лучше». А лошадь тихонько заржала, как будто все поняла. Я подозвала собаку, и мы пошли домой. Ужасно не хотелось никого встречать по дороге. Как назло, навстречу мне попался не кто иной, как старый Билли Туэлвтриз, только тогда он еще не был таким старым, как сейчас. Он работал на мистера Джонса. Он спросил, что со мной, и я буркнула: «Ничего!» А Билли так многозначительно посмотрел на меня и спрашивает: «Значит, все хорошо?» Чтобы как-то объяснить, почему у меня распухло лицо и покраснели глаза, я сказала, что вспоминала мать. Он заявил, что очень огорчился, услышав о смерти мисс Мэри. И он, и другие деревенские жители называли мою маму только «мисс Мэри». Старый Билли начал расхваливать ее: мол, она была настоящая леди старой школы… потом неискренне выразил мне свои соболезнования. Я ответила: «Спасибо, мистер Туэлвтриз» — и пошла домой.

Измученная, Рут откинулась на спинку кресла:

— Теперь я понимаю, что была последней, кто видел Саймона живым!

Холодок пробежал по спине у Мередит. Неужели Алан был прав, включив Рут в свой список возможных подозреваемых? Она вспомнила, как совсем недавно и в этой же самой комнате Рут сказала, что была последней, кто видел Эстер в живых! А еще говорят, что молния не ударяет в одно и то же место дважды! А может, для нее просто обстоятельства сошлись роковым образом? Она ведь сама утверждает, что тогда «немножко сошла с ума». Может быть, в гневе она набросилась на Саймона с кулаками, а он поскользнулся, упал и ударился затылком о поваленное дерево…