Джон Берли - Уайклифф разрывает паутину

Назад к гавани Уайклифф ехал очень медленно. Даже после тридцати с лишним лет службы в полиции каждое новое убийство повергало его в ужас и депрессию. На черепашьей скорости он миновал площадь и свернул на одну из улиц, ведущих к морю. На пирсе он с трудом разъехался с грузовичком-рыбовозом; правые колеса его автомобиля прокатились по самой кромке причала. В этот момент он даже вообразил себе заголовок в местной газете: «Высокий полицейский чин пострадал во время аварии в порту». Когда же машины все-таки разъехались, издал вздох облегчения.

Слухами земля полнится. Пресса к тому моменту уже узнала о страшной находке в каменоломне, и парочка репортеров околачивалась у штабного автобуса.

— Я могу вам сказать только одно: как мы полагаем, девушка умерла насильственной смертью. Таким образом, мы расследуем убийство.

— Преступление на сексуальной почве?

— Не знаю… Честное слово, не знаю.

— Труп нашли обнаженным?

— Да.

— Он сильно изуродован?

— Нет.

— Девушка пропала четыре дня назад. Когда именно она была убита?

— Надеюсь, патологоанатом сможет это установить.

— Она утонула?

— Едва ли, но опять-таки, я не судебный медик.

— Правда ли, что полицейский аквалангист обследовал дно карьера в понедельник, но ничего не обнаружил?

— Да.

— Почему он не сумел найти труп?

— Вероятно, потому, что его там еще не было.

— Вчера полиция наткнулась на тело женщины в морозильнике на ферме Трегеллес. Здесь есть какая-то связь?

— Понятия не имею. Мне пока не известно, от чего и когда умерла та женщина.

— Она умерла или была убита?

— Это определит главный судебно-медицинский эксперт после вскрытия.

— Джейн Рул и ее сын арестованы?

— Нет.

— Верно ли, что парень слабоумный?

— Я не психиатр. И это действительно все, что я сейчас могу вам сказать. Мы еще встретимся, когда мне будет что сообщить. И вообще, по-моему, у вас и так есть необъятное поле для игры воображения.

С журналистами он расстался на вполне дружелюбной ноте. В автобусе инспектор Диксон передал ему небольшую пачку телефонограмм. Одна из них оказалась от Фрэнкса и гласила: «Уже выехал к вам. Прибуду в ваше распоряжение еще до полудня». Как же он любит нагнетать драматизм, этот тип!

Была там телефонограмма и от начальника полиции с просьбой перезвонить. Уайклифф сделал это немедленно.

Бертрам Олдфилд был для него шефом и в то же время другом, но он никогда не позволял их дружбе вмешиваться в служебные отношения.

— Мне нужно, чтобы ты сегодня вечером приехал сюда к нам, Чарльз. Сэмпсон обнаружил несколько полезных для нас юридических уловок в деле Арчера — Бэрроуза. Нам нельзя упускать этой возможности, поэтому я созываю совещание по этому вопросу у меня в половине седьмого… Так, а теперь рассказывай, как продвигается твое дело, Чарльз.

Уайклифф посвятил его в детали, причем ответить ему пришлось почти на те же вопросы, что задавали ему чуть раньше газетчики.

— Это сказочный подарок для репортеров в конце курортного сезона, Чарльз. Так что поаккуратнее там. Приведи в порядок свое новое штабное помещение и пригласи туда телевизионщиков. Покажи им компьютеры и суровых полицейских, работающих на них, и непрерывно звонящие телефоны… Знаю, ты терпеть всего этого не можешь. Я тоже, но это даст нам возможность продемонстрировать публике, на чьей мы все-таки стороне. Ведь подумать только, передачи вроде «Криминала» даже помогают ловить преступников!

Уайклифф был старомоден; он бы предпочел маленькую команду сыщиков, четко следующих намеченной линии расследования, целой армии, вооруженной компьютерами, которым скармливается вся полученная информация в надежде впоследствии одним нажатием клавиши назвать преступника. Он еще мог согласиться, что компьютер полезная вещь в делах с необъятным кругом подозреваемых — к примеру, если бы путешествовавшая автостопом девушка была найдена изнасилованной и убитой на обочине шоссе, — но расследование преступления в небольшом местечке требовало индивидуального подхода, где многое зависит от личных контактов и собственных впечатлений детектива.

Урчание мотора дорогого автомобиля за окном возвестило о прибытии «порше» доктора Фрэнкса. Хотя они работали вместе многие годы, Уайклифф ощущал легкий дискомфорт при каждой новой встрече с ним. Едва ли можно было представить себе двух более разных людей: Фрэнкс уютно устроился в этом мире и наслаждался жизнью, в то время как Уайклифф жил с ощущением человека, который с завязанными глазами нащупывает путь по высоко натянутому канату.

— Старший здесь? — послышался голос Фрэнкса из кабинки дежурного.

Диксон возник на пороге, чтобы сообщить о визите, но в этом не было необходимости — Фрэнкс маячил прямо у него за спиной.

— Чарльз! Я как раз собирался позвонить тебе по поводу нашей замороженной, когда меня информировали, что нужно будет заняться еще одним трупом. На этот раз девушка, верно?

От пухленького, по обыкновению безукоризненно одетого Фрэнкса пряно пахло лосьоном после бритья.

— Как бы то ни было, нам нужно поговорить. Во-первых, что касается старухи. Она умерла от обширного кровоизлияния в мозг, вызвать которое мог очень сильный приступ кашля — в дыхательных путях скопилось изрядное количество мокроты. Мое предположение: она чем-то подавилась, сумела откашляться, но было уже слишком поздно.

— Значит, никаких признаков насилия?

— Ни малейших, как и яда. Она умерла естественной смертью.

— Когда?

— Что значит когда?

— Я хочу знать время ее смерти.

Фрэнкс вытаращился на него.

— Ты, должно быть, шутишь! Я не смог бы определить даже день, не говоря уже о часе. Могу только утверждать, что в морозильник ее поместили не более чем через два часа после того, как она отдала Богу Душу.

— Разложение внутренних органов началось?

— Неужели же ты считаешь, что человеческое тело можно заморозить мгновенно?

— Нет, не считаю, однако из морозильника ее извлекли судебные медики, которые должны были дать тебе достаточно материала для сравнения степени разложения с глубиной заморозки, чтобы ты мог хотя бы приблизительно определить, долго ли она в том шкафу пролежала.

Фрэнкс усмехнулся.

— Я вижу, за пятнадцать лет ты кое-чему у меня научился, Чарльз. Что ж, я могу лишь высказать предположение — но это догадка, и не более того! — что она пробыла в морозильнике от двух до трех недель.

— Стало быть, наверняка больше недели?

— Определенно.

— И ты подтвердишь это в суде, если понадобится?

— С превеликим удовольствием.

— Отлично! Это все, что мне нужно. Так, а теперь о девушке. Сколько понадобится времени, чтобы ты дал мне предварительное заключение?