Джон Берли - Уайклифф разрывает паутину

— Как тебе это понравится, а? В полный рост и в чем мать родила.

Она подала Люси фото, на котором лицом к камере был запечатлен совершенно голый мужчина.

— Это Берти, ее зять.

— По мне, так неплох. Возможно, она все-таки понимала, что нужно брать от жизни свое. Однако что на это скажет старшая сестра?

— А вот и тачка, сэр, — сказал Диксон, обращаясь к Керси.

Под одним из навесов во дворе фермы Трегеллес между старым трактором и «моррис-майнором» Джейн Рул стояла ржавая тачка с железным колесом, заляпанным куриным пометом.

— Ты так думаешь? — спросил Керси. — Тогда попробуй-ка потолкать ее. Ручаюсь, шуму будет, как от пьянчуги, которому медведь на ухо наступил, наяривающему на волынке «Солдатские жалобы». Давай, чего стоишь?!

Диксон выкатил тачку из-под навеса во двор, и это действительно сопровождалось отчаянным скрипом и визгом колеса об ось, которую, как видно, вообще не смазывали.

— Наверняка даже в городке слышно, — сказал Керси. — Да и весит эта штуковина с полтонны.

— Зачем она вам понадобилась? — Это Клиффорд вышел из дома и с любопытством наблюдал за ними.

Керси уткнулся взглядом в носки собственных ботинок и спросил:

— Что ты делал у каменоломни нынче утром?

— Я услышал оттуда какие-то крики и пошел узнать, что случилось. Там были полицейские; по-моему, они нашли мертвую Хильду.

— И ты не подошел поближе, чтобы это выяснить?

— Я увидел, что двое полицейских пошли в ту сторону, где я стоял. Поэтому я вернулся сюда и сказал маме.

— Ты потерял вот это? — Керси показал ему резную фигурку коровы, найденную на краю обрыва.

Клиффорд посмотрел на нее с интересом.

— Не в этот раз, — мотнул он головой.

— Когда же?

— Не знаю.

В этот момент показалась Джейн Рул:

— Ну и что вам опять нужно?

Она выглядела совершенно изможденной, посеревшей лицом.

— Нам лучше будет зайти в дом, — сказал Керси.

И снова Рулы сели за стол напротив сыщиков, и снова Клиффорд достал из кармана свой щелкающий ножичек, но только более робко, с опаской поглядывая на мать.

— У нас есть основания полагать, — начал Керси, — что вы занимались распродажей мебели, принадлежавшей вашей родственнице мисс Агнес Рул. Должен вас предупредить, вы не обязаны ничего говорить, но все, что вы скажете, может быть занесено в протокол и использовано как ваши показания.

«Что я привязался к этой дурацкой мебели? — думал Керси. — Тут у нас кровавая шарада, которую надо разгадать. Либо ее драгоценный сынуля изнасиловал и убил девчонку, либо нет. Вот и все, что имеет значение».

— Мне нет проку отпираться, — сказала Джейн Рул. — Да и причин тоже. После того как Агнес слегка свихнулась, она перестала давать мне деньги. Оставалась только ее пенсия, которую я за нее и так получала. У нее была комната, ее кормили, за ней ухаживали день и ночь, я делала для нее все, что положено. И тут нате — она стала обвинять меня, что я у нее ворую. А чего вы хотите? В любом доме престарелых с нее бы слупили раз в пять больше ее пенсии за то же, что она имела здесь.

— Так что же вы продали?

Джейн пожала тощими плечами.

— Так, пару вещей… Бюро и стол обеденный.

— Сбыть мебель вам помог Берти Харви?

— Да, он сказал, что знает место, где дадут хорошую цену.

— И сколько вы от него получили?

— Двести за бюро, полтораста — за стол. На это да на пенсию мне пришлось содержать ее целый год, а вещи и так перешли бы ко мне после ее смерти.

— Только в том случае, если бы она пережила сестру. Почему вы еще не обратились к ее адвокату по поводу денег?

— Ненавижу адвокатов.

Как странно! Эта женщина была виновна в том, что сокрыла факт смерти самым диким способом и в целях наживы, Еще одна ее вина состояла в корыстном присвоении чужой собственности. И при этом Керси видел, что она сама считает все свои поступки разумными и логичными. Но еще более странно то, что он был почти готов с ней согласиться.

Салат с крабами и бутылка белого вина — лишь в этих пределах Уайклифф позволил себе попользоваться щедротами патологоанатома. Но и за это пришлось выслушать непрошеный совет:

— Ты не в силах изменить этот мир, Чарльз, так почему бы просто не плыть по течению? Поздно пытаться возводить плотины и строить ковчеги. Мощная стремнина всемирного потопа уносит нас неведомо куда. Но ведь и в нашем положении есть приятные стороны, нужно только уметь ими насладиться.

К концу обеда Уайклифф совсем разомлел, видимо, подействовало вино.

— Не забудь позвонить мне, как только выяснишь что-то по поводу девушки. Она была беременна. Мне нужно, чтобы ты срочно сделал анализы эмбриона, чтобы их можно было использовать для определения несостоявшегося отца.

— Положись на меня, Чарльз. К вечеру я что-нибудь непременно смогу тебе сообщить.

— Тогда позвони домой.

«Порше» резко тронулся с места, взвизгнув покрышками, — фирменный стиль Фрэнкса.

Уайклифф сам себе казался сейчас немного Белым Кроликом. И почему он всегда дает Фрэнксу ощутить свое превосходство?

К этому времени штаб уже перебрался в помещение магазина в северной части порта. Сержанту Шоу с помощью запасов центрального склада и группы техников удалось создать там даже некое подобие домашних условий для бесприютных сыщиков. Вывеска над входом в магазин сильно полиняла, но название все еще можно было прочитать: «Мелочная лавка Чарли». Какой-нибудь остряк уже наверняка отпустил пару дурацких шуток по этому поводу. Но по сравнению с автобусом здесь было куда удобнее. На первом этаже стояли столы с компьютерами и телефонами; тут могли работать семь или восемь полицейских. Вверх по крутой лестнице еще две комнаты. Одна, тоже оснащенная компьютером, послужит кабинетом для старшего офицера, другая — для допроса свидетелей. Роскошь! Имелась даже крохотная кухня, где Поттер, самый толстый из их группы, уже заваривал чай.

Дежурный офицер сказал ему:

— С вами, сэр, очень хотел поговорить некий мистер Делбос из Экзетера. Он оставил номер, по которому ему можно перезвонить.

Делбос… Имя знакомое, но он не сразу вспомнил, о ком речь. Потом дошло: «Ловелл и Делбос» — аукционеры, на которых прежде работал Берти Харви.

— Соедините меня с ним, пожалуйста.

Судя по голосу, его собеседником был истинный джентльмен, хотя и в преклонных годах. Воображению Уайклиффа он рисовался суховатым и прямым бывшим военным с навсегда въевшимся в кожу загаром и аккуратно подстриженными усами.

— Здесь сегодня побывал один из ваших людей с расспросами о нашем бывшем сотруднике. Я сказал ему, что буду разговаривать лично с вами.

Уайклифф понимающе угукнул в трубку и начал так: