Ирвин Уоллес - Семь минут

Этим свидетелем обвинения был отец Сарфатти, член священной конгрегации доктрины веры и священник римской курии.

Едва он поднялся на свидетельское место, едва окружной прокурор начал задавать вопросы, как Барретт с Зелкином тревожно зашептались.

Свидетель из Ватикана застал их врасплох. Зелкину всегда не нравилось в уголовных делах то, что в них, в отличие от гражданских, не было предпроцессных допросов свидетелей. Несмотря на то что ни защита, ни обвинения не знали, кто будет свидетелями противной стороны, Барретт с Зелкином не ждали сюрпризов. Главным свидетелям народа, Кристиану Леру и Джерри Гриффиту, еще до начала суда сделали широкую рекламу. Мелкие свидетели в подобного рода делах чаще всего были психиатрами, преподавателями, литературными экспертами, видными гражданами и тому подобное. Поэтому Зелкин с Барреттом не ожидали, что окружной прокурор призовет на помощь Ватикан с его «Index Librorum Expurgatorius».

К счастью, Барретт всегда помнил главное правило своей профессии: хороший адвокат должен быть готов к худшему.

Поэтому он на всякий случай просмотрел перед процессом записи и сейчас вспомнил, что через год после издания «Семи минут» ее автор был осужден католической церковью, а книга внесена в список запрещенных книг. Думая, что список воскресит в памяти присяжных и зрителей образы прошлого, суровой церкви, которая так далека от жизни в Оуквуде, Лос-Анджелесе и всей Америки, Барретт считал, что окружной прокурор мог прибегнуть к списку в ходе процесса только мимоходом. Однако Майк Барретт привык все делать до конца и знал, что основная часть уголовных дел выигрывается на предпроцессной стадии, и поэтому поверхностно изучил историю цензуры Ватикана и сам список. Он кое-что прочитал сам и попросил Кимуру встретиться с несколькими теологами. Результаты этого расследования поместились в одном-единственном конверте, но сейчас Дункан навел крупнокалиберное оружие из Ватикана на уже пошатнувшиеся бастионы защиты, и Барретт понял, что необходимы подкрепления. Слушая показания отца Сарфатти, он совещался с партнером, какие шаги следует предпринять. Через несколько минут они выработали перечень действий. Зелкин должен позвонить Донне в контору и попросить, чтобы она прислала посыльного с материалами по списку. Зелкин должен будет отправить Кимуру к знакомым теологам за дополнительной информацией, которая могла бы пригодиться защите. Если Барретту скоро предложат приступить к перекрестному допросу, он сделает все, что в его силах, чтобы дотянуть его до перерыва на обед. Кимура передаст по телефону информацию, и они используют ее во время перерыва.

После того как Зелкин тихо покинул зал на несколько минут, чтобы позвонить Донне и Кимуре, Барретт попытался сосредоточиться на показаниях нового свидетеля, но это оказалось нелегко. Его внимание притупит перекрестный допрос Леру, и поэтому сейчас он с трудом следил за вопросами и ответами. Майка это не очень беспокоило, потому что он верил в свою способность включать внимание в нужный момент.

В следующие пятьдесят пять минут его внимание автоматически включалось, когда разговор касался важного, а потом отключалось.

Процедура осуждения книг конгрегацией доктрины веры.

Внимание Барретта включилось на полную мощность.

— Отец Сарфатти, для лучшего понимания причин, по которым церковь осудила и запретила «Семь минут», и для того, чтобы помочь нам разобраться, является ли она непристойной, не могли бы вы подробнее объяснить процедуру запрета книги?

— Конечно, мистер Дункан. Так как в последнее время многие отделы и департаменты курии были упразднены или переименованы, мы будем говорить о тех, которые существовали в тысяча девятьсот тридцать пятом году, когда «Семь минут» была издана в Париже. В то время все сомнительные печатные произведения попадали в департамент цензуры книг, который подчинялся святой инквизиции. Когда епископ или приходской священник находил книгу, которая противоречила бы морали и вере, он отсылал ее в департамент цензуры книг в Рим…

— Противоречит морали?..

— Мораль в вере, мистер Дункан. Я подробнее остановлюсь на этом. Книги, которые рассматриваются ex professo, как похотливые, всегда осуждаются и запрещаются. Так же как и книги, пропагандирующие ересь. В прошлом, когда сомнительная книга попадала к святой инквизиции, она передавалась какому-нибудь религиозному ордену в Риме, члены которого могли говорить и читать на языке оригинала. Эксперты изучали ее и выносили решение на латинском языке, которое передавалось в святую инквизицию. Одновременно представители департамента цензуры книг могли провести исследование жизни автора сомнительной книги и обстоятельств, в которых она создавалась. Эти материалы передавались комиссии инквизиции, где книга обсуждалась и по ней выносилось решение. Если решение об осуждении оставалось неизменным, то вопрос выносился на рассмотрение коллегии кардиналов. И наконец префект коллегии кардиналов передавал окончательный вердикт Папе. Если Его Святейшество соглашался с выводами коллегии, он и отдавал распоряжение внести книгу в список запрещенных книг.

— И такая цензура предшествовала осуждению и запрету «Семи минут», отец Сарфатти?

— Да.

— У меня есть экземпляр списка, который был издан еще в тысяча девятьсот сороковом…

— Могу я похвалить вашу проницательность и скрупулезность?

— Спасибо, святой отец. Это самое ранее издание списка, в котором мне удалось найти Дж Дж Джадвея и его «Семь минут», хотя, по моим сведениям, книга была запрещена в тридцать седьмом году, за три года до этого. Вы можете это объяснить?

— Все довольно просто, мистер Дункан. Список издается весьма нерегулярно. Когда книга Джадвея была осуждена в тридцать седьмом году, декрет запрета был сначала передан в «Acta Apostolicae Sedis», официальный бюллетень святой инквизиции, который рассылается по всем епархиям и информирует об официальном запрете. Потом епископы и приходские священники доводят это решение Рима до прихожан, чтобы защитить и сохранить вверенные им души. Только после этого книга считалась запрещенной и могла попасть в очередное издание списка, которое появилось тремя годами позже. Я могу с удовольствием сообщить, что наши братья — протестанты, особенно в Европе, по своей собственной инициативе также высказались против этой книги.

— Для того чтобы лучше понять серьезность этого запрета, я бы хотел задать вам несколько вопросов о самом списке и…

Майк Барретт отключил свое внимание и погрузился в записи.

Через двадцать минут его «антенна» вновь уловила кое-что любопытное. Речь шла об изучении жизни самого Дж Дж Джадвея.