Ирвин Уоллес - Семь минут

— А у миссис Гриффит?

— Она бы никогда не посмела. Она во всем соглашается с мужем, нравится это ей или нет.

Несколько секунд Барретт молча попыхивал трубкой. Наступила решающая минута, и сейчас с миссис Воглер необходимо разговаривать осторожно.

— Миссис Воглер, я готов поверить, что с вами поступили несправедливо. И все же, если откровенно, у Фрэнка Гриффита такая высокая репутация, как ни у кого. Совершенно безупречная. Ваши обвинения могут оказаться беспочвенными. Поймите меня правильно. Я готов поставить ваше слово против его, но, боюсь, того, что вы рассказали, слишком мало, чтобы судить… — Он сделал паузу и многозначительно добавил: — С одной стороны — знаменитый олимпийский чемпион, известный на всю страну специалист по рекламе, видный член общества. С другой — ваши утверждения, будто этот человек совсем не такой, каким кажется.

— Он не такой, каким кажется! — горячо воскликнула миссис Воглер, едва не опрокинув при этом стул. — Мистер Барретт, если хотите по-настоящему узнать человека, нужно подольше поработать у него в доме. Только там можно увидеть то, что никогда не увидишь на людях. Этот Фрэнк Гриффит совсем не такой, как вы думаете. Он много пьет по вечерам и пьяный становится совсем противным. Редко обращает внимание на своего сына, а однажды при мне ударил его. Представляете, ударил взрослого парня. И я не раз видела, как грубо он обращается с женой. Она у него не ходит из-за ревматического артрита. Он не только грубо с ней обращается, но и старается всячески унизить. Если хотите знать, он не спал с ней даже тогда, когда она еще не была калекой. Для этого у него была секретарша. Я могла бы вам такое рассказать, но вы подумаете, что я все сочиняю, хотя я могу доказать, если понадобится. — Учащенно дыша, она откинулась на спинку стула и поправила шляпку на голове. — Я не сплетница, мистер Барретт, но вы сами захотели узнать побольше, чтобы сравнить мое слово и его, и это вывело меня из себя. Обычно я держу себя в руках, но этот человек принес мне столько неприятностей, что я имею право на защиту. Надеюсь, вы меня не осуждаете за это? Моя вспышка не отразится на вашем решении?

Барретт не сводил с миссис Воглер внимательного взгляда. Она была чистым золотом, именно в такой свидетельнице отчаянно нуждалась голодная защита. Присяжные всегда готовы стать на сторону простой женщины, с которой обошлись несправедливо. С ней только нужно быть очень осторожным. Он не мог позволить себе потерять ее.

— Теперь насчет работы, миссис Воглер, — начал он. — Я не могу предложить вам работу, какую вы ждете, но я могу предложить деньги. — Барретт встал. — Знаю, вы растеряны. Сейчас объясню, как мы можем помочь друг другу. Во-первых, я защищаю в суде так называемую грязную книгу, которая, по словам Гриффитов, послужила причиной всех неприятностей Джерри. Дальше…

Пять минут Майк Барретт стоял перед изумленной и очарованной миссис Воглер и рассказывал о процессе, в ходе которого окружной прокурор хотел с помощью Джерри запретить «Семь минут». Он старался говорить как можно проще, чтобы миссис Воглер поняла его. Барретт попытался объяснить, как могла повлиять на Джерри жизнь в доме Гриффитов и, вкупе с другими внешними факторами, заставить его совершить преступление, и что причиной было вовсе не чтение. Барретт старался изо всех сил, потому что, если миссис Воглер не поймет основную идею, она не будет знать, что от нее требуется, и не принесет никакой пользы в суде.

Закончив рассказ, он внимательно посмотрел ей в лицо, стараясь обнаружить признаки понимания.

Когда она неожиданно широко улыбнулась и наклонила голову, Барретт увидел, что женщина все поняла.

Предстоял последний шаг.

— Миссис Воглер, теперь вы знаете, что мне нужно. Ваша помощь. Надо, чтобы вы выступили свидетельницей защиты. Мне требуется от вас только правда о том, что вы видели и слышали в доме Гриффитов, пока работали там. Я не хочу, чтобы вы мстили Фрэнку Гриффиту. Я хочу, чтобы вы помогли мне добиться справедливости. Конечно, мы заплатим вам за ваше время и сведения. Не состояние, естественно, но столько, сколько вы заработали бы за три-четыре месяца своей обычной деятельности. По крайней мере, достаточно, чтобы вы еще немного приблизились к Топике. Что скажете? Вы поможете мне?

— Сначала мне нужно знать, во что это выступление может для меня вылиться?

— Ни во что, если вы будете говорить только правду. В самом худшем случае Фрэнк Гриффит, наверное, больше никогда не возьмет вас к себе на работу.

Она засмеялась булькающим смехом, ее щеки и подбородок затряслись.

— Вот это беда! — Миссис Воглер встала, и ее лицо порозовело от волнения. — Мне это понравилось, мистер Барретт. Я выступлю у вас свидетельницей. Я бы сделала это бесплатно, но мне очень нужны деньги. Теперь с нетерпением буду ждать выступления в суде, чтобы рассказать, что этот святоша Гриффит сделал со своим сыном. Это будет самый радостный для меня день.

— Превосходно, миссис Воглер. Вам никогда не придется раскаиваться в этом. — Он взял ее пухлую руку. — Я провожу вас до лифта. Суд скоро начнется, поэтому нам необходимо встретиться, чтобы разработать план вашего поведения. Давайте встретимся завтра, это займет не больше часа-двух. Я позвоню вам, чтобы вы были дома. Вы никуда не уезжаете?

— Я только раз выйду из дома, мистер Барретт, чтобы купить новую шляпку для своего первого появления на публике.

После ухода Изабель Воглер Майк Барретт быстро вернулся в квартиру. Ему хотелось петь от радости. Впервые за последние несколько дней у него появился повод для радости. Сейчас хотелось побыстрее поделиться новостями с Эйбом Зелкином, который тоже пребывал в унынии.

Майк позвонил в контору и попросил Донну соединить его с Эйбом.

— Мистер Барретт, — удивилась секретарша. — Что с вашей памятью? Вы забыли? Мистер Зелкин во Дворце правосудия в комнате номер сто один вместе с судьей Натаниэлем Апшо отбирает присяжных заседателей. Мистер Зелкин звонил во время последнего перерыва и просил передать, что все идет хорошо. Он считает, что они отберут все жюри и приведут его к присяге завтра к вечеру, а это значит, что процесс начнется в понедельник.

Естественно, Барретт забыл. Они долго обсуждали с Зелкином возможность отказаться от присяжных и потребовать, чтобы дело слушалось одним судьей, но в конце концов пришли к выводу, что их шансы будут выше, если изложить дело не перед одним человеком, а перед двенадцатью, поскольку в таком случае возможен дополнительный вердикт. Судья мог вынести одно из двух решений: виновен или невиновен, а когда дело слушалось жюри из двенадцати мужчин и женщин, существовал и третий вариант: жюри могло не прийти к общему согласию, что было бы в некотором смысле победой защиты.