Татьяна Соломатина - Естественное убийство – 2. Подозреваемые

– Езжай в Москву. Поступай в институт. Любовь по общагам не крути. Учись. Получай российский паспорт. Выходи замуж за москвича. И никогда сюда не возвращайся! А как только умрёт отец… то, может, и для меня место найдётся, если у тебя получится…

Евгения Румянцева приехала в Москву. Умудрилась поступить «на бюджет» филологического факультета одного из педагогических вузов. Ни с кем любовь в общаге не крутила. Потому что училась, училась и училась, чтобы с бюджета не вылететь. Да ещё и на работу устроилась, потому что мамин кредит закончился быстрее, чем недолгая московская осень.

Жене было страшно одиноко, страшно неуютно, страшно холодно. И вообще – просто страшно. Какие уж тут романы. И не только в мамином напутствии дело. Как девочка начитанная, Женя считала, что «крутить роман» надо красиво. Будуары, слова всякие изысканные, дензнаки пачками в огонь… А если и «крутить роман» посреди облезлых сырых стен, в антураже кухонного блока, кишащего крысами, под аккомпанемент плюющегося холодной водой ржавого смесителя – так только за идею. Вот будь она женой декабриста… Хотя куда в той общаге приткнуть самоотверженно прихваченный с собой в ссылку рояль? Да и опять же – женой. Не до романов было хорошенькой Жене Румянцевой. Да и мальчиков не так уж много было в педагогическом институте. То есть в соответствии с требованиями моды – университете. Совсем не много. А те, что случались – прыщавые сверстники, – Женю Румянцеву не устраивали. К тому же когда постоянно хочется есть и холодно – не до романов. Отлично отвлекают от суеты сует и всяческой маеты эти два простейших желания – незамысловато насытиться и элементарно согреться. И девочка-первокурсница отправилась устраиваться официанткой в ресторан.

В официантки её не приняли. Приняли в посудомойки. Носом вертеть она не стала. Вертеть носом можно, когда сыт и койка в тёплом уютном углу. Опять же, в ресторане и посудомойка голодать не будет. В чём Женя Румянцева быстро убедилась.

Работала она в ночную смену, потому что только очники могут учиться на бюджете. Очень скоро девушка и наелась, и согрелась, единственной проблемой стал недосып. И она отсыпалась на лекциях. Если и мелькала иногда мысль бросить учёбу, Женя безжалостно её отметала. Потому что в редких письмах мама настаивала на необходимости получить диплом о высшем образовании.

Через год Женя стала официанткой. И закрутила роман. С москвичом. Встретила она его тут же, в ресторане. Москвич был хорош собой, внимателен к простой официантке и явно не беден. Он как-то раз пришёл с группой товарищей в малиновых пиджаках, что частенько заседали тут после полуночи. Вели себя эти завсегдатаи по отношению к официанткам достаточно скотски, но оставляли хорошие чаевые, поэтому девушки – в том числе и Женя – терпели. Когда прижмёт – не до сантиментов. И от задницы кусок не отвалится, подумаешь! И только этот молодой человек за мягкие места не хватал, со всем персоналом обращался по-человечески, а Жене так и вовсе стал дарить цветы и прочие приятные мелочи, вроде конфет и бижутерии. А невдолге и на свидание пригласил. Да не в сауну, где известно как в середине девяностых «свидания» проходили, а на самое настоящее свидание. Пошла. Чего ж не пойти? А по дороге где-то и влюбилась. Далее – по расписанию.

Он к ней замечательно относился, обул-одел, перевёз к себе в квартиру и предложил выйти замуж. Женя уволилась из ресторана и полностью погрузилась в мир склонений, спряжений, деепричастий и прочих языковедческих таинств, а также в наведение уюта на вверенной её женским заботам территории. Целый год жила, как в сказке. Ещё через полгода девушка забеременела, и они с любимым мужчиной решили подать заявление в ЗАГС. Прежде всё как-то не до того было. Её возлюбленный слишком много работал, достаточно часто уезжая на неделю, а то и на две. Иногда не приходил домой ночевать, но никогда не являлся пьяный или в помаде. На её расспросы отвечал строго и сдержанно: «Дела».

И Женя через некоторое время перестала к нему приставать. Российский паспорт он ей и без официального замужества выправил. Любит, холит, лелеет. А что не отчитывается за каждую секундочку, проведённую вне дома, – так он же не на продавленном диване лежит. И горя она не знает: сыто, тепло. Деликатесы, тряпки – какие душе угодно. Делать ей нечего, как только капризничать! Вон как обрадовался, когда Женя, смущаясь, сообщила ему, что беременная. О детях с ним никогда не говорили, так что она немного опасалась его реакции. Он был старше её на пятнадцать лет, и где-то у него были двое детей от первого брака. Может, ему больше не надо, кто их, мужчин, разберёт? Но его реакция была безупречна! Он схватил любимую в охапку, расцеловал, куда-то выбежал из дому, через час явился с букетом и кольцом с бриллиантиками! И ещё раз предложил Жене руку и сердце, но уже по всем правилам. И они собрались, наконец, регистрироваться. На днях… Как только он будет чуть-чуть посвободнее.

И «на днях» её любимый мужчина, отец Женькиного будущего ребёнка, стал совсем свободен. Окончательно свободен от всех земных дел – его застрелили. Пиф-паф, ой-ой-ой! Середина девяностых…

О том, что его застрелили, Женя Румянцева узнала не сразу. Сперва он просто пропал. Обычно, пропадая на неделю-другую, он всегда звонил. Не говорил откуда, не сообщал, чем занят, но звонил непременно: «Привет, малыш, как дела?! Что привезти моему пупсику?»

Через две недели Женька совсем разнервничалась и пошла в милицию. Сначала она несколько раз заходила в тот самый ресторан, где работала и посудомойкой, и официанткой. В надежде хоть что-то узнать у тех самых завсегдатаев, в компании которых впервые увидела своего возлюбленного. Очень редко. Очень-очень-очень редко – считаные разы за почти два года – любимый мужчина брал её с собой, и кое-кого из тех мужчин она знала не только в лицо, но и по именам. Ни разу никого не встретила. Она спросила у хозяина. Он ответил, что уже давно не видел той компании. Ни вместе, ни по отдельности. Перестали ходить. Мы в свободной стране. Если люди перестали ходить в ресторан – никакого криминала в этом нет. Ну, ходили… Ну, перестали… Ему-то что? Хотя, разумеется, жалко терять щедрых клиентов и вообще людей. Но жизнь, девочка, идёт своим чередом. Говоря про «жалко терять», владелец заведения посмотрел на Женю Румянцеву значительно. Эта девчонка всегда ему нравилась. Трудолюбивая. Не капризная. Считать умела, слишком не наглела. Раньше была хорошенькая, а сейчас – так просто в красавицу превратилась… Но Женька про «жалко терять» ничего не поняла. Что может понять двадцатилетняя девчонка, особенно если ей уже скоро два года как сыто, тепло и любо?

– Ты, если что, сразу же обращайся! – сказал ей напоследок хозяин ресторана. – Вот как только, так сразу приходи! Мне хорошие работники всегда нужны. Как только – сразу приходи, я помогу!