Го Осака - Косые тени далекой земли

Дверь офиса отворилась.

Рюмон встал и повернулся к двери. На пороге стоял Билл Грин.

Билл обратился к Дональду – голос его был подобен трубному рыку слона:

– Дональд, мне надо обратно в магазин. Что-нибудь нужно? Мы сегодня с Эдди дежурим до утра.

– Нет, ничего. Ты там, главное, не перетруждайся, ладно? – ответил Дональд и, переведя глаза на Рюмона, продолжил: – Позвольте представить вам старейшего сотрудника нашей фирмы, старшего приказчика Майкла Ричардсона.

Огромный мужчина нагнулся, нависая над Рюмоном, и протянул ему руку:

– Майкл. Мы с вами еще в магазине виделись, помните?

Рюмон, опомнившись, пожал протянутую руку.

– Приятно познакомиться. Рюмон, – ответил он, еще больше путаясь в мыслях. Если этот человек не Билл Грин, то где же тогда муж Леоноры? Неужели этим двоим не надоело водить людей за нос?

Сразу после того, как Майкл вышел из офиса, в дверях показался другой человек.

Рюмон широко раскрыл глаза. Невольно он затаил дыхание.

Перед ним стоял седовласый старик с черными глазами.

– Мистер Рюмон, – заговорил Дональд, – мне нужно еще раз перед вами извиниться. Это и есть муж моей матери и мой отец – настоящий Билл Грин.

Рюмон, словно окаменев, не сводил глаз со стоявшего перед ним человека.

На вид ему было уже далеко за восемьдесят. Коричневый твидовый пиджак, белая рубашка-поло и темно-коричневые брюки. Рюмон вспомнил, что мельком видел этого старика со спины, расставлявшего книги на полках. Плечи его ссутулились, но сбит он был крепко и ростом тоже немал. Глубокие морщины, избороздившие лоб, скулы, твердые, как камень…

Он, без всяких сомнений, был азиатом.

Мужчина пристально посмотрел на Рюмона и медленно протянул ему руку:

– Рюмон Дзиро-сан, не так ли? Рад вас видеть у себя.

У Рюмона подогнулись колени.

Мужчина, хотя медленно и без особой уверенности, все же говорил на японском языке.

Рюмон принял протянутую для приветствия руку: казалось, будто его рука попала в тиски. Мужчина некоторое время не отпускал ее.

– А вы – Гильермо, да? – в свою очередь спросил Рюмон, и мужчина наконец отпустил его руку.

– Да. Я – Гильермо.

В разговор вмешался Дональд:

– Если можно, я бы попросил вас, мистер Рюмон, и тебя, отец, говорить по-английски. Чтобы нам с матерью тоже было понятно.

Рюмон обернулся к нему и посмотрел ему в глаза:

– Но почему вы сразу не сказали нам правду? Неужели была необходимость во всех этих сложностях?

Дональд пожал плечами:

– Поймите меня правильно, когда вы позвонили той ночью мне в магазин, в нашем доме начался своего рода переполох. Я не знал ничего о прошлом моего отца, кроме того, что он родился в Японии. Мать знает немного больше меня. И до сих пор нас это вполне устраивало. Я боялся, что, если у вас возникнет возможность выяснить его прошлое, мир в нашей семье может пошатнуться. И для начала обстоятельно обсудил свои опасения с родителями. Что вам от нас нужно? Если свести вас с отцом, то что вы от этого получите и что мы потеряем? И тому подобное.

Рюмон кивнул:

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Но я же много раз объяснял вам, что у меня нет намерения публиковать полученную от вас информацию. Жаль, что вы мне так и не поверили.

Дональд широко развел руками:

– Так или иначе, отец, выслушав нас с матерью, принял решение встретиться с вами. И мне, и моей матери ничего не оставалось, кроме как выполнить его пожелание. Хотя не могу сказать, что мы полностью с ним согласны.

Тикако назвала себя и предложила свой стул Гильермо.

Дождавшись, пока он сядет, Тикако тоже присела на стоявшую рядом с книжными полками маленькую табуретку.

– Итак, времени у вас вдоволь. Можете расспрашивать отца о чем угодно. Только с одним условием: как я уже сказал, говорите по-английски, – закончил Дональд.

Рюмон подумал, что почти ничего японского не осталось в чертах его лица. Кровь матери оказалась сильнее.

Рюмон сел, и Гильермо проговорил на безукоризненном английском:

– По словам Дональда, вам рассказал обо мне бывший японский дипломат, не так ли?

– Совершенно верно. Его зовут Куниэда Сэйитиро. Вы помните его? Он сказал мне, что встретился с вами в Саламанке на площади Майор в сентябре тысяча девятьсот тридцать шестого, в год, когда началась испанская гражданская война.

Гильермо поджал губы и закивал с таким выражением, словно вспоминал что-то дорогое ему.

– Ну конечно помню. Куниэда Сэйитиро. Когда я встретился с ним, он был еще совсем молодым. Он нашел мой талисман с горы Нарита, который я тогда потерял. Я и лицо его хорошо помню. Удивительно, что он еще жив.

– Он тоже наверняка удивился бы, если б узнал, что вы еще живы.

– Да, это уж точно. Я ведь тогда был солдатом Иностранного легиона – каждый мой день мог стать последним.

– Насколько мне известно, вы записались в Иностранный легион армии Франко в начале весны того же года, в Сеуте.

Гильермо дважды неторопливо кивнул:

– Правильно, выдав себя за бывшего моряка. Раз уж я принял решение с вами встретиться, расскажу вам все начистоту. В девятом году эры Сёва, то есть в тысяча девятьсот двадцатом году, я вместе со своими родителями и младшей сестрой эмигрировал из деревни Гобо, префектуры Вакаяма, в Мексику. Мне тогда было пятнадцать лет. Пять лет спустя я стал членом работавшей в подполье Мексиканской коммунистической партии. Тогда я и получил свою партийную кличку – Гильермо. И в Испанию я поехал как член партии, по приказу Коминтерна.

– Коминтерна? – переспросил Рюмон, сдвинув брови.

Гильермо усмехнулся. Казалось, он насмехался над самим собой.

– Да, Коминтерна. В тысяча девятьсот тридцать пятом году, то есть за год до начала испанской гражданской войны, я был вызван в Москву и начал работать в Коминтерне. Там же я прошел подготовку, необходимую для подпольной работы в Испании. Весной следующего, тридцать шестого года я вступил в Сеуте в Иностранный легион, а в июле разразилась гражданская война, и дальше я ходил из одного лагеря в другой, передавая Республике информацию о мятежной армии. Можно сказать, я был тогда шпионом.

Рюмон с интересом взглянул на него:

– И вам удалось справиться с этой работой?

Гильермо улыбнулся:

– Это было вовсе не так уж сложно. Линия фронта, знаете ли, была тогда понятием довольно расплывчатым: то ли есть она, то ли нет. Например, в Мадриде тайный путь из университетского городка в лагерь мятежной армии пролегал через канализацию. А там, где два лагеря разделяла река, пробраться к противнику было совсем просто.

Плечи Леоноры задрожали. Дональд протянул руку и сжал ладонь матери.

Рюмон, не мешкая, задал новый вопрос:

– Если вы не возражаете, я хотел бы узнать вот что. В разговоре с Куниэда Сзйитиро вы представились как Сато Таро. В реестре солдат Иностранного легиона вы значитесь как Гильермо Сато. Позвольте спросить, Сато – ваше настоящее имя?