Алексей Алексеев - Sans toucher (Не касаясь)

– Илюх, и чего ты врал, что у тебя не убрано? По-моему, полный порядок, сказал Семен исчезающему в кухне другу детства. И шепотом – А кто это у тебя пылесосит – домохозяйка?

– Это робот-пылесос, – перекрывая стон трудяги, ответил Зильбер. – Существенная помощь конечно, но без хозяйки в доме полная икебана [44] невозможна.

Характерный звук упавшей крышки на кастрюлю разрезал гул пылесоса, затем хлопнул холодильник.

– А чем это ты звенишь?

– Да вот, одна добрая женщина супчик сварила, убрал, чтобы не прокис. Вечером пригодится.

В прихожей появился потомок Моисея, натягивающий толстовку. О национальности кричало лицо, фигурка напоминала слегка похудевшего ГАИшника – тумбочка с аккуратным животиком. Сильные толстые руки с небольшими, но крепкими кулаками.

– Ты собираешься жениться?

– Нет, меня собираются женить. Улавливаешь разницу? – Илья начал надевать кроссовки.

– На встречу с будущим работодателем в кроссовках? – изобразил удивление Семен. – И к чему тогда тирада про икебану, если супчик на столе?

– Ой, только не надо этих демагогий, – с одесским акцентом произнес Зильберман. – Суп раз в неделю – максимум, что я ей позволяю, кроме сугубо духовных разговоров и походов в оперу. Должен же я тебя раскрутить на ресторан, раз тебе понадобился, ты же потом с моей подачи каждую копеечку будешь экономить, – справившись с кроссовками, протараторил друг. – Все, выметайся, пошли кормить меня, рассказывай, для чего тебе понадобился старый больной еврей?

– Больной до сих пор грецкие орешки двумя пальцами давит?

– А что делать, зубы надо беречь. Долбить же молотком на подоконнике не позволяет воспитание, – закрыл дверь Илья. – Все, пошли пешком, не хватало застрять в лифте и умереть с голоду. При подходе к машине в глазах у Зильбермана загорелся огонек.

– А ты пИмидорами торгуешь на рынке, гниютЬ быстро, в этом проблема? Ой! И память, видимо, плохая стала?

– Откуда такие выводы? – удивился Волков.

– Машинка очень подходит для перевозки пИмидоров с поля прямо на рынок. С такими огромными колесами в дерьме не завязнешь, а в багажник много овощей закинуть можно. В городе на таких только девочки ездят. Ты пол не сменил? Если про память, то здесь еще проще, – номер машины состоит из одних семерок. Ясно, у человека проблемы, склероз на подходе. Вот почему я понадобился – напоминать боссу, чтобы не забывал пить лекарство и вовремя ходить в туалет. Работа тяжелая, нервная, минимум на 10 тысяч президентов тянет. Что рот открыл, открывай тарантас, вези завтракать, или уже забыл со своим склерозом, что обещал меня омарами потчевать!? – оба сели во внедорожник и Зилберман продолжил – Заводи свой фермерский кукурузер [45].

– Не забудь пристегнуться, Шерлок Холмс.

– Ты тоже до сих пор не женился, – глядя сквозь тонированное стекло, произнес друг детства.

– Что значит «тоже»?

– Да окна классно затонированы, онанизмом можно заниматься, никто не увидит, а ты подъезжаешь к группке девчонок – и давай мечтать…

– Ну и фантазии у тебя, – попытался стукнуть в плечо друга Семен, попав в жесткий блок.

– Не у меня, а у тебя. Мой ситроенчик просматривается весь насквозь и не располагает ко всяким извращениям. Заметил, я уже начинаю работать с твоим имиджем, а до сих пор маковой росинки во рту не было.

– Так ты наркоман? От маковой росинки к героину? Пять минут можешь подождать, чтобы не о еде рассуждать? – попытался перехватить инициативу Волков.

– Я даже пять минут могу помолчать, полезно помедитировать перед завтраком, – пристегиваясь, сказал Зильберман.

Когда подъехали к ресторану, солнце уже грело по-летнему, поднимая туман из оврага, где текла Самородинка. Речка, лес и многоэтажки – удивительное сочетание. Одноэтажный ресторан стоял на пути из города в лес. Как бы являясь нейтральной территорией для встреч обитателей леса и города, он удивительно вписывался в местность. Игра солнца и утреннего тумана добавляла мистики.

– Наслаждаться красотой до одиннадцати будем? – спросил Зильбер, разглядывая табличку на двери.

– Обижаешь, это же мой ресторан, уже все готово. – Дверь ресторана открылась и впустила друзей детства внутрь.

– Так и знал, на всем пытаешься сэкономить. Скажи, зачем тебе советник по экономической безопасности, если и объедки идут для деловых завтраков? – усаживаясь за столик напротив восточного окна, прогнусил Илья. Выгнувшись, переставил пепельницу на соседний столик. Семен сел рядом. Появившемуся дежурному повару владелец заводов, ресторанов и пароходов проговорил заказ. – Костя, две яичницы с беконом и большой чайник зеленого чая, пожалуйста.

– Что-нибудь еще? – с невозмутимым видом произнес повар.

– Омаров и устриц, если Вас не затруднит, – буравя Семена, с расстановкой произнес Зильберман.

– Не кочевряжься, – Волков повернулся к Константину. – Не слушай его, выполняй мой заказ, мы здесь до обеда, креветок еще успеем заказать. – Повар ушел с невозмутимым видом. Семен продолжил.

– Все, хорош прикалываться, теперь о деле. Я вчера утром прозрел.

– Будешь меня агитировать в адвентисты сотого дня и заставишь продать родительскую квартиру? – вставил слово Илья.

– Ты не перебивать можешь?! – завелся Семен. – Уже четыре года бегаю по замкнутому кругу. Совсем непонятно, что делать. С бизнесом вроде все в порядке, но есть подозрение, что что-то не так, хотя это не главное. Понимаешь, мне сорока еще нет, а уже ощущение появилось, что я жизнь прожил, всего достиг. Мне никто, кроме Макса, не возражает.

– А Максу сколько сейчас?

– Шесть, осенью в школу пойдет.

– Костику тоже уже.

– Так вот, вспомнил я твои еврейские наставления и решил обратиться к старому другу. Нужно что-то менять в бизнесе, что – пока не знаю, но то, но менять надо, понимаю. Хочется чего-то этакого сделать.

– У нас уже было предприятие по изготовлению пуговиц. Хорошо, вовремя закрыли лавочку. Наших продолжателей по большей части закопали или они до сих пор ходят под себя, увидев малиновый пиджак. Ты хочешь мне предложить должность зицпредседателя [46]?

– Я похож на придурка? Пытаться провести еврея – анриал [47] полный. Илюх, давай посерьезней, – отблески солнца от пролетающих за окном автомобилей смешно подсвечивали голову оленя на стене, казалось, что он сейчас будет чихать. Что еще больше веселило Зильбермана.

– Сень, давай я пересяду, а то мне твой трофей рожицы корчит. А если серьезно, я еще не услышал, ради чего я должен отрывать свой зад от удобного кожаного кресла аналитика, чтобы перейти на работу к неудачнику, не умеющему кратко формулировать мысли? – пересаживаясь напротив Семена, произнес Зильберман.

– Коротко: мне нужно сделать полную ревизию моего бизнеса. Понять, где деньги генерируются, а где черные дыры. Параллельно с этим нужно будет провести кадровую реформу.