Борис Штейн - Маленький мудрец

– Евгений, – позвал я, – вызвони Кулибина. Срочно!

– Доктор велел спать тебе, – заупрямился Евгений.

Тут я выскочил из койки, как ошпаренный.

– Звони срочно, блин, курат!

Он больше не сопротивлялся.

– Иван Никитич, – спросил я абсолютно спокойным голосом. – Вы сказали, что перевозите библиотеку завтра. Это так?

– Так.

– А магазин охраняется?

– Он заперт, ключи у меня.

– А охрана? Не могли бы вы прямо сейчас выставить охрану?

– Нет. Завтра с утра, допустим. Хоть это уже не мой объект.

– Иван Никитич!

– Нет, это невозможно. Извините.

– Продиктуйте, пожалуйста, адрес этого не вашего объекта.

– Пожалуйста, но зачем?

– Вы наняли нас, так содействуйте нашей работе.

– Хорошо. Пишите.

Евгений записал.

– А ключи?

– Водитель привезет их вам прямо сейчас.

– Тот самый водитель?

– Да, конечно.

– Иван Никитич, я понял, что он – ваш телохранитель.

– Допустим.

– Так не разлучайтесь с ним сегодня!

– Еще чего. Я остаюсь в офисе, буду его ждать.

– Нет! Или приезжайте вместе с ним, или пришлите ключи с кем-нибудь другим.

– Хорошо. Я попрошу Галину. Встретьте ее возле метро.

– Ее будут сопровождать?

– Будут.

– Метро «Орехово». Первый вагон.

– Хорошо.

Я принялся одеваться. Нет, с Евгением, конечно же, можно иметь дело. Не задавая лишних вопросов он стал натягивать на себя куртку. Предупредил только:

– Но сначала на бензоколонку. Бензин почти на нуле.

– Хорошо, – проворчал я. – Но бензин должен быть в баках.

– Может быть, Архипыч еще заявится. Я оставлю записку.

– Давай.

Евгений что-то написал на листе бумаги и положил на журнальный столик. Я скосил глаз: «Райком закрыт. Все ушли на фронт».

Во дает!

Свет уличного фонаря проникал в помещение и позволял осторожно в нем передвигаться. Мы даже не стали искать выключатель, не зажигали и карманного фонарика: в полном смысле слова не хотели светиться. Наконец, обнаружили деревянный диван – широкую скамью со спинкой и подлокотниками. Такие раньше стояли на пригородных станциях. Да и сейчас еще встречаются кое-где. Сидеть было неудобно. Но тепло. И я ободряюще сказал Евгению:

– Зато тепло…

– И долго мы будем наслаждаться этим теплом?

– поинтересовался он деланно безразличным тоном. Как бы ему все равно – долго-недолго, но так, между прочим, интересно.

– Понимаешь, – сказал я – этот проект нашего клиента, этот особняк в центре Москвы, – это очень большие деньги. Трудно поверить, что некий конкурент (который даже угрожал!) просто так отступится от этих денег, очень больших денег. Пригрозил и забыл. Так не бывает, по-моему. И потом – у меня предчувствие. Оно обычно не обманывает…

– Какое же это предчувствие? Волнение в результате собственных размышлений.

– Может быть.

– А уснем?

– Спать нельзя.

– Тебе не спать нельзя. Доктор сказал.

– Да ладно!

– Нет-нет, поспи, вот, на моей куртке. А я пободрствую. Вроде как на вахте.

– Ну ладно.

Я свернулся калачиком, упершись лбом в жесткую спинку деревянного дивана. Мысли спутались удивительно скоро.

Казалось, я проспал не более минуты. Евгений тронул меня за плечо.

– Кто-то у двери появился.

– Пошли. Только тихо.

Мы очень старались ничего не уронить по дороге к двери. Снаружи слышался скрежет. Щелкнул внутренний замок. Отмычка. Дверь дернули, но она не поддалась. Мощная внутренняя задвижка-засов делала усилия взломщиков бесполезными. За дверью матерились. Кто-то сказал:

– Вчера никакого второго замка здесь не было!

Потом раздалось:

– Пошли к окну!

– Пошли и мы, – шепнул я. – Только тихо.

Пока там снаружи приноравливались вырезать стекло, мы нащупали выключатель и наметили план действий. И в тот момент, когда Евгения и взломщика разделяло только двойное стекло витринного окна, вспыхнул фонарик, Евгений осветил сквозь стекло своего мгновенного визави. Тот отпрянул и полез рукой за пазуху. Я на мгновение включил свет, всего на мгновение, чтобы злоумышленник увидел человека, что-то кричащего в телефонную трубку. Расчет оправдался, стрелять не стали, кинулись к машине.

А я кинулся к двери. Мне нужно было только отодвинуть засов, потому что внутренний замок открыли злоумышленники. Я торопился, от этого получалось не плавно, не гладко, засов заупрямился. Наконец поддался. Я выскочил на улицу и кинулся на звук автомобильного мотора. Машина уже отъезжала, но я успел прочесть номер. Успел номер прочесть! И повторял, повторял его вслух, боясь перепутать.

Свет в помещении уже горел. Евгений что-то кричал мне, я не слышал и не слушал, крикнул: «Ручку!» – у него всегда была с собой ручка, – и он сунул мне в руки ручку и клочок бумаги, и я записал регистрационный номер умчавшейся машины и успокоился.

Успокоившись, спросил Евгения:

– Что ты хотел мне сообщить такое важное?

– Я узнал его, – сказал мой друг. – Это тот, третий с большой дороги. Это Олег.

Я спросил:

– Ты связался со своим тезкой?

– Обещал утром приехать.

– Хорошо. Думаю, нарисует нам этого Олега, как миленького, если только это его машина. Имя знаем…

– И наличие пистолета, – тихо сказал Евгений, и я представил, чего ему стоило не рухнуть на пол, когда Олег полез за оружием. Не рухнуть на пол, а изображать вызов милиции. Евгений тоже, наверное, подумал об этом, потому что спросил:

– Пора действительно вызывать милицию?

– Не станем торопиться, – сказал я. – Давай оденемся и осмотрим здание снаружи. Сильно подозреваю, что они оставили нам на память какую-нибудь пакость. Найдем, тогда уж вызовем.

Метель не унималась, быстро маскировала следы топтавшихся здесь недавно людей. Но не сразу они исчезали, не сразу. Два места топтания легко определились при свете уличного фонаря: крыльцо в две ступеньки перед входной дверью и большое витринное окно. Под крыльцом мы и нашли запорошенный снегом пакет из-под молока.

– Нельзя трогать, – сказал Евгений.

Я и без него догадался, что нельзя. Более того, нужно немедленно отъехать метров хотя бы на сто, что мы и сделали.

– Теперь вызывай милицию.

Дюймовочка отбыла на гастролях, и Юрий Архипович заметно сник. Мы сидели втроем перед телевизором, некоторые с чашечкой кофе, а некоторые потягивали с горя пиво. Пиво, пиво, не более того, потому что эти некоторые дали кое-кому обещание, прямо-таки торжественную клятву, что если и станут, страдая от разлуки, к чему-нибудь прикладываться, то самое большое – к пиву. Но кофе, пиво, прочее баловство – все это было не главным, потому что главной была криминальная хроника на третьем канале, в которой рассказывали, как мы с Евгением предотвратили взрыв крыльца пустого магазина. Физиономии наши не попали на экран: мы категорически не разрешили – по производственным соображениям. Зато название нашего агентства «Луч» прозвучало несколько раз, что полезно. Заряд был небольшой, взрыв задуман был не обвальный: преступники намеревались «обслужить двух-трех человек». Мина была радиоуправляемой, и я уверен, что наш новый знакомый Олег сидел бы с пультом где-нибудь в укромном месте (верней всего – в машине) и поджидал бы, когда на крыльцо ступит нога Ивана Никитича Кулибина. Сам Иван Никитич сидел сейчас у себя в офисе и тоже смотрел телевизор – мы сговорились по телефону.