Линда Фэйрстайн - Прямое попадание

Черт побери! Маккинни, как заместитель главы судебного отдела, сделает все, чтобы причинить мне неудобства, раз уж я оказалась свидетелем ранения Мерсера. Но я собиралась принять участие в обсуждении кандидатуры юриста, которому предстоит заниматься этим делом.

– Можешь найти телефон Рода Сквайерса?

Глава судебного отдела был моим другом и союзником, но сейчас находился в отпуске. Если до завтрашнего утра я заручусь его поддержкой, то смогу повлиять на назначение прокурора.

– Я позвоню Роуз Мэлоун. Уверена, она знает, как его найти. И еще. Тип, который на прошлой неделе пытался тебя задавить, Уоким Вейкфорд, сегодня приходил в прокуратуру, хотел подняться наверх, подать Батталье жалобу на тебя.

– Охрана его пропустила? – Если да, то он подобрался слишком близко, а это не радует.

– Нет. Его имя есть в списке.

У охранников на вахте был целый перечень лиц, которых не пускали в прокуратуру, – это была ежедневно увеличивающаяся армия психов, недовольных и просто придурков, которым нравилось вносить беспорядок в нашу работу.

– Его арестовали? – спросила я, помолчав.

– Нет. Охранник позвонил в участок, чтобы прислали детектива, но сегодня работал только один лифт, и, пока тот спустился, Вейкфорда уже и след простыл. Мне по этому поводу звонил сам мистер Батталья. Велел мне пообещать, что я попрошу тебя никуда не ходить без охраны.

– Не говори ему, что, когда я сказала «да», был слышен зубовный скрежет, – ответила я. – Сейчас я торчу в полицейском участке, и если Чэпмен не впадет в буйство, когда я попрошу его стереть соус со рта, то я буду в полной безопасности. Я останусь с ним еще часа на два. а затем он снова передаст меня детективам Баттальи. Передай боссу, что я буду осторожна. И пожалуйста, постарайся раздобыть телефон чиновников из мэрии Флоренции. Теперь нам надо найти вдову Марко Варелли.

– Алекс, там сейчас одиннадцатый час вечера. Я постараюсь все сделать, но вряд ли что-то получится до завтра. И еще кое-что.

– Хорошая новость, да?

– Не совсем. Ко мне заглянул Пэт Маккинни. Велел напомнить тебе, чтобы ты не появлялась в больнице. Не посещала Мерсера, не разговаривала с ним, не обсуждала дело. Он не хочет, чтобы вы сравнили свои воспоминания и стали рассказывать одинаковую историю. Прости, Алекс.

– Не переживай, Лора. Ты ведь всего лишь передаешь его слова.

Когда я повесила трубку, Чэпмен спросил о новостях, и я рассказала про Вейкфорда.

– Господи Иисусе, блондиночка, да, кроме меня, у тебя и друзей-то нет. Ладно, надо двигать. Престон Мэттокс ждет нас.

– Разве ты не сказал, что остальных мы допросим здесь?

– Что случилось с твоим чувством юмора, детка? Вчера потеряла? Архитектурное бюро этого типа расположено в пентхаусе на Пятой авеню, оттуда открывается прекрасный вид на собор Святого Патрика, там работает не менее пятидесяти служащих. Не бойся, я доставлю тебя домой целой и невредимой.

Майк позвонил в больницу и поговорил с отцом Мерсера, который сообщил, что Мерсер бодрствовал несколько часов и садился, а теперь снова спит. Мы собрали вещи, готовясь покинуть участок. Джимми Хеллоран остался на вторую смену, потому что его посадили на горячую телефонную линию: мэрия объявила награду за любую информацию, которая приведет к поимке стрелявшего.

– Малыш, позвони, если что-то появится по Бейли до конца твоей смены. У нас еще один допрос, а потом мы едем в больницу.

И мы отбыли в контору «Мэттокс Инкорпорейхед» на встречу со вторым поклонником Дениз Кэкстон, Престоном Мэттоксом. Секретарша объявила ему о нашем приходе, и нас пропустили в здание из стекла и бетона, где находился кабинет успешного архитектора, а южные окна смотрели на шпили величественного собора.

Моей первой реакцией стало удивление. Мэттокс оказался подтянутым мужчиной лет пятидесяти, в синем костюме. Бизнесмен с головы до пят, от чего мы уже отвыкли, всю неделю общаясь с представителями мира искусства. Но больше всего в Престоне Мэттоксе поразило то, что он был действительно убит горем: глаза покраснели, под ними образовались мешки, будто он плакал дни и ночи напролет. Он смотрел на нас безжизненным взглядом. Я была тронута: хоть кто-то скорбит о Дениз Кэкстон.

В очередной раз мы с Чэпменом представились.

– Присаживайтесь, – сказал он, выйдя из-за стола и поставив в ряд три стула. – Извините, что не смог встретиться с вами раньше. Мне необходимо было уехать после гибели Дени. Лоуэлл открыто дал мне понять, что мое присутствие на панихиде нежелательно, поэтому я не смог здесь оставаться.

Мэттокс говорил искренне, но казался рассеянным и не смог даже улыбнуться.

– Есть прогресс в расследовании дела?

– Не такой большой, как хотелось бы, – ответила я.

– Я перестал читать об этом деле в газетах, поэтому не знаю, насколько вам удалось продвинуться. То, что о ней писали, создало образ пустой и неприятной особы. Но она была необычайной женщиной – умной, веселой, сердечной. Она страстно желала быть любимой, и я любил ее.

Майк проявил недюжинную выдержку и не упомянул прочих любовников Дени. Он позволил Мэттоксу сделать это самому.

– Должно быть, вы уже говорили с другими приятелями Дени. И вам известно, что я не был единственным мужчиной в ее жизни, но я страстно боролся за право стать таковым, – он отошел к окну, посмотрел на улицу и продолжил: – Я попросил Дени выйти за меня замуж.

– Но она еще не развелась, – напомнил Майк.

Мэттокс оперся на подоконник.

– Нет, но я просил ее ускорить процесс. Перестать сражаться с Лоуэллом и просто уйти от него. Честно говоря, мне становилось плохо при одной мысли, что они спят под одной крышей. У меня нет такой коллекции предметов искусства, как у ее мужа, но, помимо этого, я мог дать ей все, чего бы она ни пожелала.

– Вам известно, почему она не уходила от него?

– Действительно, почему? Наверное, я и сам не знаю. Ни одна из причин, что она называла, не были основательными. «Просто подожди, – говорила она. – Не торопи меня». Она очень упрямилась в этом вопросе, а я безумно ее любил, поэтому не настаивал. Это была единственная причина наших ссор. А ссориться она умела, – произнес Мэттокс, умиляясь.

– Что вы хотите этим сказать?

– Дени была бойцом. С виду такая мягкая, хрупкая. Но у нее была стальная воля, и если ей что-то было нужно, она вцеплялась в это ногами и руками. Это была ее лучшая дружеская черта – безоговорочная верность, за это ее любили все близкие, – он достал платок из кармана брюк, прикрыл рот, откашлялся, протер глаза. – Я все время думаю о том, как она умерла. Я знаю, что перед смертью она боролась.

Многие жертвы изнасилований рассказывали мне о своей реакции на нападающего. Многие подчинялись под угрозой смерти. Другие пытались сопротивляться. Некоторым везло, и они выживали. Но большинство лишь вызывали гнев преступника, он начинал применять силу, и это приводило «травмам или даже к смерти женщины. Никто не смог бы предугадать, как поведет себя жертва насильника. А жертве приходится делать этот выбор в считанные секунды.