Аркадий Гендер - Проксима лжи

Вскоре после свадьбы Ольга узнала, что Ирина резала себе вены, и что ее еле спасли. И если Ольге, много пропустившей из-за болезни, все-таки удалось собраться и догнать ушедших далеко вперед сокурсников, то Ирина был вынуждена взять академку, а потом и вовсе уйти из университета. Ольга от природы была очень добрым, отзывчивым и восприимчивым к чужим болям человеком, и острое чувство вины перед Ириной прочно поселилось в ее сердце.

После окончания ВУЗа Алексей не пошел работать по специальности на нищенскую зарплату молодого специалиста, а начал помогать дяде, который на территории одного из московских заводов занимался каким-то бизнесом. Дела у дяди и, соответственно, у племянника, шли успешно, и молодожены быстро обзавелись квартирой, обставили ее и напичкали еще весьма редкой по тем временам бытовой техникой. В общем, в материальном плане проблем не было, но вот семейная жизнь Куницыных не очень-то складывалась. Быстро выяснилось, что выкидыш не прошел для Ольги даром, и стать матерью она больше не сможет никогда. Алексей, который искренне хотел ребенка, начал гулять от жены. Ольга безумно ревновала, и устраивала мужу бурные сцены. Во время одной такой семейной «разборки» пьяный Алексей сорвался, и проговорился, что никогда Ольгу не любил, и что «…если бы не дядька», он никогда не женился бы на ней. И хотя, протрезвев, муж долго вымаливал прощения за эти свои слова, уверяя, что в беспамятстве нес неимоверную чушь, Ольге они запали глубоко в душу. После этого она в первый раз дала себе труда задуматься, что имела в виду тогда, в больнице, мать, спросив, на что дочь готова пойти ради того, чтобы быть вместе с Алексеем. И не опрометчиво ли тогда Ольга сказала, что, мол, на все согласна? И не чрезмерную ли цену и матери, и ей самой пришлось в результате заплатить…

А тем временем Алексей все чаще не ночевал дома, привычно объясняя это вопросами бизнеса. Ольга не верила, гадая, какой именно «бизнес» имелся в виду на этот раз — одна из многочисленных любовниц, чьи телефоны в записной книжке Алексей даже не считал нужным шифровать, новая секретарша или просто очередная проститутка. В ожидании мужа она, как тень, ночи напролет бродила по их огромной квартире, сходя с ума от ревности. Алексей появлялся под утро, а то и не появлялся совсем. Однажды его не было трое суток. Все это время Ольга не спала, и у нее начались галлюцинации. Ей чудилось, что в комнате кроме нее еще кто-то есть. Она долго приглядывалась, к смутной фигуре в углу, и вдруг поняла, что это — Ирина. Она была в белом свадебном платье, а по ее запястьям текла кровь, и капли ее мерно, как стук метронома, падали на пол. Ольга закричала, и видение исчезло. Понимая, что так недолго сойти с ума, до того первый и единственный раз пробовавшая алкоголь на свадьбе Ольга хлебнула коньяку, и ей удалось забыться. Скоро она уже пользовалась этим «снотворным» постоянно. Впрочем, спиртное скоро перестало помогать, но к тому времени Ольга уже плотно «сидела» на коньяке. Одной такой ночью, доведя себя бессонницей и коньяком до исступления, Ольга опять увидела призрак подруги. Но на этот раз Ольга не стала кричать, а сняла трубку телефона, и набрала знакомый номер. Ирина ответила сразу, как будто в три часа ночи ждала звонка. Как ни странно, услышав голос Ольги, та трубку не бросила, и — слово за слово — подруги проговорили, вернее, проплакали до утра.

После трех лет, проведенных в академическом отпуске, Ирине удалось все-таки закончить университет. После выпуска она работала по специальности, получала на работе гроши. Потом вышла замуж за офицера, который сейчас, уволившись из армии, вроде начал нормально зарабатывать. В общем жизнь налаживается. Год назад у них родилась дочка, назвали Полиной. «Дочка? Девочка?» — захлебнулась слезами по своему несбывшемуся материнству Ольга. Поняв, чем вызваны слезы Ольги, разревелась и Ирина. В общем, в эту ночь они совершенно помирились. Или — примирились? С той поры общение подруг снова стало, как когда-то, регулярным. Хотя, естественно, в основном, телефонным, ведь «дружить семьями» по понятным причинам они не могли.

Все эти годы, а особенно в последнее время, когда плохи стали дела у Ирининого мужа Федора, она часто обращалась к Ольге за помощью. Та, несмотря на восстановление отношений снедаемая все тем же болезненным чувством вины перед подругой, делала все возможное, чтобы помочь. Это она через Алексея, даже не сказав ему, за кого хлопочет, устроила на работу сначала Ирину, а потом и Федора, — уже в компанию к самому Алексею.

А тем временем Алексей продолжал гулять, уже совершенно не скрываясь. Говорят, что от любви до ненависти один шаг. У Ольги было в достатке и времени, и поводов сделать много таких шагов. И как-то раз, заглянув в глубину своей души, она вместо когда-то огромной, всепоглощающей любви к мужу обнаружила там — нет, не ненависть, но пустоту. Ненависть пришла позже.

Два года назад внезапно слегла мать Ольги. Уже практически на смертном одре она рассказала дочери, что на последнем свидании перед последовавшим самоубийством Матвей Рюхин намекнул жене, что, скорее всего, виновником его ареста стал… Дерябин. Ольга застыла, а мать поведала ошеломленной дочери следующее.

Евгений Дерябин мог бы стать известным художником — графиком. Еще в Суриковском его работы сравнивали с гравюрами Доре, и прочили ему большое будущее. Но он был, что называется «криминальный талант», и честные, даже весьма высокие заработки, не привлекали его. По распределению Евгений попал в Ставрополь и там познакомился с человеком, который позже, уже как фальшивомонетчик, прогремел на весь Союз — Виктором Барановым. Это в паре со своим учеником и компаньоном Евгением Дерябиным Баранов производил четвертные и сотенные такого качества, что спецы Гознака не могли распознать подделку. Собственно, самую главную работу — гравирование матриц-клише, с которых потом изготавливались фальшивки, сделал именно Дерябин. Баранов занимался производством бумаги, печатным процессом и отвечал за сбыт продукции. Они напечатали несколько пробных партий и, убедившись в высочайшем качестве, готовились к массовому производству. Причем осторожный Дерябин предлагал реализовывать подделки не напрямую, а «отмывать» их через систему потребкооперации с тем, чтобы через продажу грибов, мандаринов и пучков чилиги, в просторечии именуемых вениками, они возвращались не только настоящим, но и преумноженными. Но Баранов над этими планами младшего компаньона смеялся, за что и поплатился. Его взяли совершенно случайно, при попытке сбыть одну-единственную сотенную купюру, которая по его же собственному недосмотру оказалась бракованной. Баранову дали двенадцать лет. Подельника он не выдал, но планы Евгения Дерябина уже тогда стать ни много, ни мало самым богатым человеком в СССР были похоронены.