Борис Каспаров - Копия Дюрера

У нас была единственная возможность пробиться в бомбоубежище дома пятнадцать — это камень за камнем разобрать завал. Если засевшие в нем услышат шум и попытаются уйти — наверху их ждала достойная встреча.

Трудность крылась в другом — пройдя по щиколотку в воде по узкому проходу, мы увидели, что он тоже завален. На разбор первого завала нам потребовалось несколько часов, но работать в просторном бомбоубежище было куда легче, чем в узком сыром коридоре.

Однако другого пути у нас не было.

Я разостлал на полу план и при свете фонарика начал снова изучать его.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите, — прозвучал вдруг надо мной голос Селина.

— Да, пожалуйста…

Он присел на корточки и положил палец на бумагу.

— Вентиляция. Трубы идут вдоль всех бомбоубежищ и через определенные промежутки срастаются в узлы. Видите?

— Чем они нам могут помочь? — пожал я плечами, вспомнив небольшие круглые отверстия под потолками, закрытые густыми сетками. — Использовать их мы не сможем. Они слишком узки.

Селин покачал головой и снова повел пальцем по плану.

— Это только у входов, смотрите по масштабу — они диаметром сантиметров восемьдесят. Такие, как сержант, вдвоем пролезут.

Он, пожалуй, был прав. Но какой риск! Я представил себе, как голова кого-то из нас показывается под потолком в подвале дома № 15. Снизу непременно открывается стрельба. Причем оттуда бьют по одному и тому же месту, а ты должен отвечать наугад в темноту, да еще зажатый железной трубой. И не говоря уже о том, что прежде нужно было выбить еще решетку.

Но другого нам ничего не оставалось.

Поставленная к стенке оторванная дверь помогла подняться до решетки. Селин потянул за нее. Решетка легко отскочила вместе с широкой круглой рамкой, открыв за собой прямую и длинную трубу.

— Разрешите мне первому, товарищ старший лейтенант, — обратился Ковалев, — я же потоньше вас всех…

— Потому-то вы и должны быть позади, — ответил я. — Пролезть нужно всем или никому. Ясно? Один человек ничего здесь сделать не сможет.

Я вполз в трубу. В ней было довольно просторно.

Для того чтобы луч фонарика не выдавал раньше времени моего присутствия, я обмотал стекло носовым платком. Теперь труба освещалась не более чем на метр, но этого было вполне достаточно.

Лицо мое ощущало легкое движение ветерка. Я миновал разветвление труб, прополз еще с десяток метров, слыша за собой шорох двигающихся позади Ковалева и Селина, и вдруг почувствовал какой-то странный толчок. Но сейчас же до меня донеслось еще несколько звуков. Как ни приглушали их земля и бетон, я отчетливо разобрал сначала взрыв ручной гранаты, а потом три пистолетных выстрела.

Мы двигались со всей быстротой, на какую только были способны. Стрельба усилилась. Резкий запах газов тянулся навстречу, заполняя трубу. Теперь впереди шло настоящее сражение. Видно, Меркулов оказался удачливее нас.

Наконец я добрался до сетки и ударом приклада поданного мне сзади автомата вышиб ее. Никто внизу не обратил на это внимания. Блеснул луч фонарика и сейчас же погас. Сверху мне было отчетливо видно две точки, откуда шла стрельба. Одна находилась в противоположном конце бомбоубежища. Где были свои, где чужие — определить было трудно. Но никто, конечно, не мог предполагать наше присутствие над их головой. И я решил рискнуть. Я нажал кнопку фонарика. Резкий луч мгновенно вырвал из темноты полуоткрытую дверь запасного входа и целившегося из пистолета человека во всем черном. Ослепленный светом, он в замешательстве замер, и в этот момент из темноты ударила короткая автоматная очередь. Человек взмахнул руками и упал за дверь, которая так и осталась полуоткрытой.

Наступила тишина. Мой фонарь все еще освещал пустоту двери.

— Меркулов! — крикнул я, воспользовавшись паузой. — Это вы? Не стреляйте, я спускаюсь к вам.

— Откуда вы взялись? — прозвучал совсем рядом голос лейтенанта. — Уж не с вами ли мы вели эту дуэль?

Я спрыгнул вниз.

— Их было трое, — сказал Меркулов, разобравшись наконец, откуда мы появились. — Один, с вашей помощью, кажется, остался…

Но задерживаться около лежавшего в проходе человека мы не могли. Каждая минута была дорога. Те двое могли уйти. Мы бежали теперь по невысокому коридору, и я не сразу обратил внимание, что это была главная артерия вышедшей из строя городской канализации. Так вот что служило Ранку выходом на поверхность! Далеко впереди мы слышали гул шагов. Один раз прогремел выстрел, но пуля никого не задела. Коридор спускался вниз, потянуло сыростью. Наверное, мы приближались к реке. И вдруг резкий поворот. Дорогу преградил обвал. Слева в каменной кладке зияло отверстие. Пробравшись в него, мы снова очутились в небольшом подвале. Впереди была дверь. Ранк мог уйти только в нее. Она была заперта и не поддалась нашим усилиям. Ключи Селина оказались также бессильными. Оставалось только взорвать ее. Это было рискованно, но ничего другого придумать было нельзя. Подложенные под нее три ручные гранаты лопнули с таким мощным гулом, что, казалось, одна звуковая волна способна была пробить стены.

Эффект получился самый неожиданный. Вверху под потолком образовалась довольно широкая щель, в которую продолжал сыпаться щебень. Дверь была сорвана, но открывшийся за ней проход обвалился.

Пока Меркулов со своими людьми пытался его разобрать, мы с Ковалевым, цепляясь за трещины, поднялись вверх по стене и протиснулись в отверстие, образованное взрывом.

На землю уже опускались легкие летние сумерки. Мы стояли на развалинах небольшого двухэтажного дома, расположенного почти на самой окраине города. Впереди поднимались только два-три строения, и за ними в легком тумане блестела река.

Я вдруг увидел, как в стенах ближайшего к нам дома мелькнула человеческая фигура. За ней сейчас же промелькнула вторая.

Пригнувшись, два человека бежали к следующему дому и пропали в его стенах.

— Меркулов! — крикнул я в щель. — Бросайте работу: они здесь.

Мы с Ковалевым спрыгнули на асфальтированную дорогу и побежали к дому. Через несколько минут я остался один. Сержант опередил меня на две сотни метров.

Главное теперь было отрезать Ранку и его сообщнику путь к реке.

В этот момент из-за стены дома хлопнул выстрел. Ковалев только пригнулся, но бега не замедлил. Я добежал до первого строения и, перескочив через ограду, прыгнул в канаву, заросшую кустарником. Теперь заметили и меня: две пули одна за другой ударились в стену дома.

Я наблюдал из кустов за домом. До него было отсюда не более пятидесяти метров. Ровная лужайка, покрытая зеленой травой, отделяла его от кустов. В этой части города дома далеко отстояли друг от друга и напоминали скорее изолированные усадьбы. Сумерки продолжали сгущаться, но стены дома, где укрылся Ранк, были видны еще довольно отчетливо.