Борис Каспаров - Копия Дюрера

С такими скудными сведениями мы втроем — Гофман, Селин и я выехали из Нейштадта.

Прежде всего мы направились в имение Штейнбока и здесь, к своему удивлению, узнали, что шофер уже находился на месте. Вчера он был в Вайсбахе у родственников, и о причинах его отсутствия хозяева были осведомлены.

Это был пожилой человек, скромный, тихий — именно такой, каким он мне показался при нашей первой короткой встрече. Все знавшие его не один год работники имения были о нем хорошего мнения.

Плащ, привезенный нами, он сразу узнал. Вещь эта не принадлежала ему, хотя он ею и пользовался, но однажды ночью она исчезла.

В эту ночь шел дождь, ревматизм не давал ему покоя, и он почти не сомкнул глаз. Его комната выходила в узкий коридор, заканчивающийся черным ходом. Он услышал чьи-то голоса и приоткрыл дверь. До него донесся голос хозяйки и другой, очень похожий на голос ее бывшего мужа. С ними был еще кто-то. Шумел дождь, но он все-таки сумел уловить одну фразу, хотя и не ручался за ее точность — «послезавтра на огородах, у озера». Потом зашелестел плащ, и вскоре все ушли.

Вот все, что мог рассказать нам шофер.

Послезавтра — это было сегодня. Место нам известно, но каким образом отыскать человека, если никто не знал его в лицо?

У Ринге мы узнали, что огороды, выделенные городским жителям и переселенцам, находились на берегу Вайсзее. Здесь же, в старых казармах, размещались временно и сами переселенцы.

Это, безусловно, было самое удобное место для человека, который хотел затеряться в людской массе. Да и встретиться здесь во время работы на огородах было легче всего.

Ринге вызвался быть нашим провожатым, и, не теряя ни минуты, мы двинулись к цели.

Я старался представить облик этого человека. Во-первых, ему должно было быть не больше пятидесяти лет, иначе он отстал бы от меня в лесу. И во-вторых, исходя из тех же соображений, — у него должны быть здоровые ноги и сердце. Если принять во внимание, что большинство оставшихся в селении мужчин были либо старики, либо инвалиды, эти предположения намного облегчали нашу задачу.

Не успели мы проехать и половины пути до развилки дороги, соединяющей казармы и завод, как увидели двигавшуюся нам навстречу большую группу мужчин и женщин. У некоторых были в руках лопаты.

Мы вышли из машины и, оставив в ней одного Ринге, направились к тому месту, где дорога превращалась в улицу, и, скрытые деревьями, подошли к ней в тот момент, когда идущим с огородов оставалось до нее не более сотни метров.

Идущие впереди увидели нас и сразу остановились. Подошли остальные. На их лицах была написана тревога.

Гофман поднял руку.

— Просим прощения за задержку, — сказал он, — мы проводим учет мужчин, годных к физическому труду. Мужчины старше шестидесяти лет и женщины могут не задерживаться.

— Это какие еще работы? — угрюмо произнес кто-то позади всех. — Пусть городские управляются, у нас и своих дел хватает.

Ни я, ни Гофман не ответили на это замечание. Женщины и старики не заставили себя упрашивать и прошли мимо. Перед нами осталось не более двух десятков человек. Двое из них были в кепках, точно в таких же темно-синих кепках, какую я несколько дней назад поднял в лесу.

Я внимательно изучал этих людей, стараясь в то же время не задерживать на них взгляда больше, чем на других. Один из них был небольшого роста, лет сорока пяти, сутуловатый, с угрюмым выражением лица, второй, приблизительно одного с ним возраста, чуть выше среднего роста, легкий шрам пересекал его левую щеку. Он немного неловко держал левую руку и чуть прихрамывал.

Переписав всех и сообщив, что в случае надобности им будут высланы повестки, Гофман захлопнул свой блокнот.

— Еще одну минутку, — сказал я, — вы знаете, что было распоряжение сдать оружие. Может быть, у кого-нибудь из вас оно сохранилось?

Они все, как по команде, закачали головами.

— Извините, но мы все-таки вынуждены проверить.

Я сделал знак получившему инструкции Селину, и тот лениво, словно для того чтобы просто отделаться от надоедавшей ему обязанности, похлопал каждого по карманам.

— Ничего, товарищ старший лейтенант, может быть, в шляпах?

— В шляпах? — я рассмеялся. — Ну что ж, проверьте в шляпах.

Селин с самым серьезным видом принимал от каждого головной убор и тщательным образом ощупывал его. Он делал это с таким старанием, что вызвал улыбку у обыскиваемых.

— Опять ничего, товарищ старший лейтенант, — в голосе Селина прозвучало разочарование.

— Он думал найти там пулемет, — засмеялся кто-то из мужчин, — у вас неважный солдат, господин обер-лейтенант.

— Что делать, не все одинаковы, — пожал я плечами, удивляясь в душе артистическим способностям Селина. Лицо ефрейтора было спокойным, и совершенно невозможно было угадать, с каким результатом окончился осмотр.

Кивнув головой задержанным, я повернулся снова к казармам. И в этот момент Селин тихо сказал:

— Товарищ старший лейтенант, кепка с кнопками без лапки у того, что повыше.

От неожиданности я даже вздрогнул и повернулся к Гофману. Тот открыл свой блокнот и сказал:

— Гельмут Каплер.

Мы посмотрели вслед ушедшим. Каплер шел, чуть прихрамывая, держась немного поодаль от остальных. На углу улиц группа разошлась — одни пошли прямо, другие, с кем был Каплер, свернули направо.

Неужели нас ждала удача?

Что делать? Немедленно задержать этого человека или проследить за его действиями? Второе дало бы больше, но он мог ускользнуть от нас.

И все-таки я решил рискнуть.

Наш «газик», в котором за рулем уже сидел Гофман, медленно выполз из-за деревьев и двинулся по улице.

Впереди шли теперь только четыре человека. Прихрамывающая походка Каплера делала его особенно заметным. Наконец на одном из углов Каплер остался в одиночестве. Приближающаяся машина, кажется, внушала ему беспокойство. Он несколько раз, словно невзначай, оборачивался, но шага не ускорял. Потом свернул налево.

— Куда ведет эта улочка? — спросил я Ринге.

— Она упирается в рощу, за которой находится шоссе.

По моему знаку Гофман притормозил машину, и мы с Селиным вышли на дорогу. Улица была совершенно пустынна.

Из-за одного из штакетов мы заметили синюю кепку Каплера. Он приостановился, увидел проехавшую по улице машину и, видимо успокоившись, пошел дальше.

Последний домик остался позади Каплера, впереди начинался молодой сосняк, переходящий в рощу. Здесь Каплер снова замедлил шаг, оглянулся вокруг и пропал в зеленых ветвях. Мы подождали, пока его фигура мелькнула на небольшой прогалине, и двинулись следом.

Так от дерева к дереву, от кустарника к кустарнику мы прошли километра три. Когда Каплер проходил через открывшуюся между деревьями поляну, я заметил, что он больше не хромал.