Борис Каспаров - Копия Дюрера

Он шел уверенно, прекрасно ориентируясь на местности, держась приблизительно в полукилометре от шоссе.

Стрелки моих часов показывали без десяти минут пять. Не было никаких признаков, что человек, за которым мы следили, думает остановиться. Наоборот, он шел все быстрее и быстрее. Если так будет продолжаться и дальше, то наступят сумерки, за ними — темнота, и тогда все пропало. Не сделал ли я глупость, не задержав его сразу?

Прошло еще минут сорок. Насколько мне удавалось сориентироваться, мы должны были находиться теперь приблизительно на уровне дота № 4, лежавшего по другую сторону шоссе. Километрах в пяти впереди находился одинокий домик.

И вдруг фигура Каплера исчезла. Это было так неожиданно, что показалось, будто он провалился сквозь землю.

Мы остановились.

— Яма, — высказал шепотом предположение Селин. И вдруг схватил меня за руку. — Дот, товарищ старший лейтенант, еще один дот!

Я внимательно присмотрелся и увидел, что Селин был прав.

Я вспомнил, что оборонительная линия пересекала шоссе как раз в том районе, где мы сейчас находились. А что, если этот дот соединен с другим, как это уже мы обнаружили однажды во время поисков картин?

Мы быстро двинулись вперед, к доту. И в этот момент, когда мы увидели амбразуру, до нашего слуха донеслись отдаленные звуки голосов.

Селин взял под наблюдение вход, а я опустился на землю около амбразуры. Гулкая пустота внизу усиливала все звуки, и теперь они доносились до меня достаточно ясно, чтобы не упустить ни одного слова.

— …Нет никаких известий. Бодмер, по-видимому, провалился. Я предупреждал, что этот парень для такого дела недостаточно умен…

— И вы считаете, что все потеряно?

В голосе второго прозвучала легкая ирония, но не она заставила меня насторожиться. Сам голос показался мне знакомым. Кто это говорил? Каплер? Но ведь в моем присутствии он не произнес ни одного слова.

— Не понимаю, почему они так заинтересовались этим делом. Кестнер убрался вовремя, да и он мало что знал. Шеленберг вообще не успел открыть рта. Я не вижу ни одной нити, которая могла попасть к ним в руки. И все-таки чувствую, понимаете, чувствую, что вокруг меня сжимается кольцо. Скажу вам больше, когда сегодня меня остановили, я решил, что это уже конец. А тут еще никаких известий от Ранка. Сегодня он должен был прислать человека.

— У вас просто расшатаны нервы, — второй тихо рассмеялся. — Это результат проигранной войны, мой дорогой Вульф. Примиритесь с действительностью и возьмите себя в руки. Не так уж все плохо, как вам представляется. Ранк осторожнее вас — он днем не назначает свиданий. Кстати, операция в городе так и не удалась?

Этот человек говорил слишком тихо, чтобы я мог вспомнить, где я его слышал. Но уверенность в этом нарастала во мне с каждой произнесенной им фразой.

— Первый у вас? С собой?

— Не здесь. Я выложу его только на месте.

— Понимаю. Боитесь, что делитель может уменьшиться еще на одну единицу? На вашем месте я поступил бы так же…

Теперь я вспомнил, где я слышал этот мягко произносящий согласные голос. Перед моим взором всплыло освещенное лучами раннего солнца шоссе, синяя спортивная машина и смуглое лицо с тонкими ниточками усиков. Карлос Мурильо — вот кто находился сейчас в доте с Каплером. Этот представитель нейтральной прессы был, оказывается, более вездесущим, чем мы могли предполагать.

— А теперь идите, Вульф. Я подожду темноты. Да и, кроме того, мой путь лежит к шоссе, а ваш — напрямик через лес. Ждите меня в подвале дома у опушки. Утром я переправлю вас за Эльбу…

Оставаться дальше у амбразуры было уже нельзя. Селин понял мой жест и скользнул вслед за мной в гущу деревьев. Через минуту мы увидели на поляне темную человеческую фигуру. Каплер, или, как называл его Мурильо, — Вульф, некоторое время постоял, прислушиваясь к лесной тишине, а потом быстро зашагал вперед.

Мы подождали, пока его шаги замерли вдали, и снова вернулись к доту.

Узкая щель чуть светилась от зажженного фонарика. За дверью послышался легкий шелест бумаги, потом фонарик погас. Дверь медленно приоткрылась. Мурильо поставил ногу на первую ступеньку и тотчас же откинулся всем телом к земляной стене. Прямо перед собой он увидел направленное на него дуло автомата ефрейтора Селина.

Второй раз после случая с фрау Шмидт я допустил грубую ошибку. Но если первую нам удалось исправить, то на этот раз рассчитывать было не на что. Первый раз я дал возможность Вульфу уйти, и он привел нас к Мурильо, второй раз он должен был привести к третьему ингредиенту, но этого не случилось. Подвал дома, где он договорился ждать журналиста, оказался пустым. Вульф исчез. Вернулся ли он обратно и увидел все, что происходило у дота, или каким-то иным путем узнал о провале — оставалось неизвестным. С ним пропала надежда найти третий ингредиент. Но зато наш старый знакомый оказался куда разговорчивее всех остальных. Очная ставка с ним потрясла их всех, и особенно Штейнбоков. Нам удалось воспроизвести пролог всех событий, действие которых развернулось почти полтора месяца назад по ту сторону демаркационной линии, разделяющей советские и американские войска.

…В первых числах мая по засыпанным щебнем улицам Лейпцига медленно двигался защитного цвета джип. Пробившись сквозь каменный хаос, он выполз на шоссе и остановился у подъезда скромного двухэтажного особняка, каким-то чудом не пострадавшего от бомбардировок.

Два человека — один в штатском костюме, другой в мундире старшего офицера войск СС — в сопровождении гигантского роста сержанта прошли мимо стоявшего у дверей часового и вошли в дом.

— Бессмыслица, — пробормотал один из них, оглядев вестибюль. — Вы понимаете что-нибудь, Пельцер?

— Заткнись! — вдруг рявкнул позади сержант. — Заткни свою глотку, или я расшибу ваши паршивые головы друг о друга! Понятно?

Поднявшись на второй этаж, сержант кивнул головой на одну из полуоткрытых дверей и уселся в кресло, закурив сигарету.

Дверь распахнулась, и смуглый человек в безукоризненно сшитом костюме сделал рукой приглашающий жест.

— Прошу, господа.

В просторном кабинете, открывшемся за дверями, находился еще один человек. Забросив ногу за ногу, он почти лежал в глубоком темном кресле, квадратная тяжелая голова его чуть возвышалась над кожаной спинкой.

— Мистер Коллинз, — представил его смуглый и повернулся к вошедшим. — Оберштурмбанфюреры фон Ранк и фон Пельцер.

Коллинз кивнул головой и сделал гримасу, которая должна была означать улыбку.

— Бывшие, не так ли, вы забыли внести эту существенную деталь, мистер Квесада. Но это неважно. Садитесь, господа. Сигареты или сигары на ваш выбор рядом, на столе.