Владимир Тодоров - Пятый арлекин

Мой спортивный двухместный «Ферарри» легко набирал крей­серскую скорость, был до отказа напичкан электроникой, послушен в управлении и яростно подминал под себя нагретый солнцем ас­фальт. Я никогда не имел подобной машины, моя «Тойота», которую я продал после известных событий, была гораздо скромнее. Я выехал на кольцевую дорогу и осмотрел место, с которого завтра нена­зойливо начну преследовать миссис Тернер, ожидая, пока у нее не остановится машина. Наверняка голубому «Лимузину» миссис Тер­нер посадят аккумулятор так, чтобы он заглох почти сразу за горо­дом. На всякий случай мне хотелось осмотреть издалека дом Тер­нера, но я не знал адреса, да и сразу же передумал: если я стану уточнять его местожительство в справочном агентстве, а потом мель­кну возле дома, не сочтет ли он мое любопытство началом игры против него? Я не сомневался, что меня обязательно засекут люди Тернера. Покружив по городу без какой-либо цели, я к обеду был дома. Как ни покажется странным, я думал о своем теперешнем жилище с нежностью: еще бы, у меня никогда не было подобного пристанища. Я, конечно, слышал и читал о том, как живут преус­певающие деловые люди, но не мог представить, какое удивительное чувство охватывает тебя, когда, проснувшись, ты видишь над голо­вой небо и пухлого ангела, а за завтраком на тебя глядит смуглая красавица с острова Таити, подружка беспутного гения Гогена.

Миссис Голсуорси встретила меня приветливой улыбкой, она побывала в парикмахерской и ее причесали и завили под Морилин Монро. Сходство было очевидным. Если бы я с такой легкостью покорил сердце миссис Тернер, в моем кармане уже бы притаился чек на сто тысяч!

— Добрый день, миссис Голсуорси!— приветствовал я мою эко­номку,— вы сегодня дадите фору любой кинозвезде. — Я это про­изнес искренне и она уловила мою искренность. Женщины почти всегда могут отличить дежурный комплимент от дружеского слова.

— О-о,— наигранно простонала в ответ миссис Голсуорси,— вы такой комплиментщик, мистер Мэйсон, а сами, наверное, смеетесь над тем, что говорите!— Слова ее никак не вязались с голосом и интонацией, было очевидно, что миссис Голсуорси чрезвычайно при­ятно услышать в свой адрес такую высокую оценку собственной внешности. — Я просто немного привела себя в порядок.— Она ко­кетливо поправила прическу.

— Да, совсем забыла, мистер Мэйсон, вам прислали из магазина груду пакетов. Я отнесла их в гостиную. Вы, как и обещали, об­новили свой гардероб?

— Да, не носить же одно и то же.

— Наверняка в одном из пакетов есть другой белый костюм. Я уверена, что он вам подойдет больше, чем этот.

Подтекст был понятен: мне будет гораздо лучше в собственном белом костюме. Почему? Может, костюм мистера Тернера знает его жена и мне вообще не следовало его одевать? Тогда миссис Голсу­орси посвящена в замысел Тернера? Абсурдно, но похоже на правду. Тогда как понимать такое расположение ко мне миссис Голсуорси? Или это игра? Непохоже. Может, надеется, что после завершения операции, задуманной Тернером, она станет моей любовницей? Если так, то я легко проверю это сегодня же. У меня мгновенно зародился план, осуществив который, я смогу уяснить, какое место отведено миссис Голсуорси, по замыслу Тернера, в отношении меня и на­сколько ей можно доверять, в случае необходимости.

— Да, миссис Голсуорси, там действительно есть ослепительный белый костюм и я его надену сегодня к обеду. Надеюсь, вы не откажетесь провести его со мной вместе?

Миссис Голсуорси немедленно покраснела — ожидала такого предложения, что ли, потом, чуть помедлив, как бы взвешивая последствия, ответила:

— Да, я согласна. Отчего же не доставить себе приятное?

— И что же сегодня у нас с вами на обед?

— У нас,— подчеркнула миссис Голсуорси,— отличный обед. Я как-будто предчувствовала, что придется обедать вместе.

— Вы меня интригуете. Что же мы будем есть?

— Как вы относитесь к куропатке под белым грибным соусом?

— Обожаю куропаток под белым грибным соусом.

— А...

— Тоже обожаю,— перебил я.

— Но я же не успела ничего сказать,— с наигранной капризно­стью рассердилась миссис Голсуорси.

— А что вы хотели сказать?

— Я хотела спросить, как вы относитесь...

— Обожаю,— продолжал я поддразнивать миссис Голсуорси.— Все, что вы ни назовете, я все заранее люблю. А что мы будем пить?

— Я подам к дичи русской водки.

— Чудесно,— одобрил я,— не помешает и бутылочка шампан­ского.— Мне хотелось сознательно немного подпоить миссис Голсу­орси и провернуть свой план.

За обедом я был самым галантным кавалером в мире, подкла-дывая в тарелку миссис Голсуорси лучшие куски дичи, подливая в пузатые бокалы и фужеры водку и шампанское, и когда она окон­чательно расслабилась, подсел к ней совсем близко и обнял за плечи. Она благодарно прижалась ко мне.

— Мистер Мэйсон, если бы вы знали, как мне приятно ваше внимание. Так бывает только во сне: видишь чудесный сон и не хочешь просыпаться. Да? Мне так бывает одиноко и тоскливо, хоть вешайся. А тут вы, как награда за мою тоску. Можно, я вас буду называть по имени, да? Просто Дик, можно?

— Конечно, миссис Голсуорси.

— Дик, зовите меня Мери.

— Хорошо, Мери.— Я нежно провел рукой по хрупким трепет­ным плечам миссис Голсуорси.

— Дик, мне трудно передать свое состояние, я никогда в жизни так не поддавалась собственным чувствам, всегда контролировала их. Мне кажется, что я вызываю у вас ответное чувство, неправ­да ли?

— Мери, а разве я похож на человека, делающего что-нибудь по принуждению или исходя из каких-то своих корыстных побуж­дений?

— Нет, хотя я об этом даже не думала, я бы сразу отличила фальшивую ноту. Мне очень хорошо с тобой, Дик. А тебе? Скажи мне: «Мери, мне с тобой очень хорошо». Ну скажи: «Мери, мне с тобой очень и очень хорошо».

— Мери,— произнес я самым нежным голосом,— мне с тобой очень и очень хорошо.

— Дик, я уже давно не теряла головы, а тут... что я делаю... Она быстро пьянела, то ли от своих чувств, то ли от вина, или

же от того и другого вместе, голова ее склонилась мне на грудь, руки терзали мои волосы. Наступило то состояние расслабленности, когда я мог проверить миссис Голсуорси.

— Мери,— как можно нежнее проворковал я,— а не пора ли нам пойти в спальню?

Если она согласится, рассуждал я, то значит она никак не за­действована в планах Тернера и прислуживает мне как экономка, распоряжаясь своими чувствами по собственному усмотрению. Если же отвергнет предложение в состоянии, когда сама готова сделать такое же предложение, то не будет сомнений, что она все знает и попросту не имеет никакого права сблизиться со мной, выполняя какую-то ответственную задачу. После моих слов Мери напряглась, тело ее изогнулось, будто его вместо тетивы растянули на лук,