Владимир Тодоров - Пятый арлекин

— Я в глаза его не видела и до сих пор не имею понятия, куда он делся. А тот все ищет, ругается про себя, потом как закричит: «Это ты, потаскуха, увела мой портмоне? Сейчас я тебя сдам поли­ции!» Я ему: «Сеньор, умоляю, только не в полицию, я верну вам деньги. Сколько там было?» А он: «Десять тысяч!» У меня ноги отнялись. Это уже не пять, а все десять лет! И тут я увидела револьвер, будто специально положенный передо мной. Я схватила его и недолго думая пальнула этому мексиканцу в живот. Он схва­тился руками за рану, пальцы у него сразу стали багровыми от крови, он закатил глаза, вздохнул с присвистом и упал на ковер. Я заметалась по комнате, но тут открылась дверь и вошел Тернер. Он оказался решительным человеком, успокоил меня, велел немедленно ехать домой, а сам занялся трупом. Куда он его дел, мне неизвестно. После полуночи он пришел ко мне домой и мы проговорили до утра. Он меня уверил, что если я не наделаю глупостей, то никто не до­копается до этой истории. Меня била дрожь и я только покорно кивала головой. Через две недели он снова появился в Дортинге и сказал, что нашел мне работу в другом городе. Так я очутилась здесь.

— Ягоды клюквы,— спокойно сказал я.

— Какие еще ягоды клюквы?— оторопела Мери.

— Обыкновенные, мне известен этот способ имитации убийства: под рубахой у того мексиканца были ягоды клюквы.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что ты никого не убивала, револьвер был заряжен холостыми патронами.

— Ты хочешь сказать, что он разыграл меня? Для чего?

— Чтобы навечно привязать к себе, сделать послушным орудием в своих руках. Что ему успешно удалось. Разве не ясно?

— Значит, он провел меня, как дурочку?— лицо Мери нео­жиданно покрылось серым налетом.

— Так оно и было бы, если бы ты не провела его, записав на кассету последний разговор. Так что победа за тобой.— Мери на мои слова улыбнулась.

— Ты это сказал для утешения?

— Я так действительно считаю.

— Спасибо.

— Мери, Тернер официально оформил дом на твое имя?

— Нет, он оформлен на него, а со мной заключен договор, по которому Тернер мне, в качестве экономки, обязан выплачивать тысячу долларов в месяц. Поначалу мне это казалось избавлением, пока я не поняла, что влезла в грязь еще большую, нежели на прежней работе. Мне не отмыться, Дик. Чего я только не насмот­релась за эти два года: здесь шантажировали, совращали несовер­шеннолетних, заключали фиктивные сделки, шельмовали, запуги­вали, угрожали и убивали. Когда я увидела тебя, я сказала себе: «Мери, ты не дашь ему погибнуть и быть разделанным в подвале, как забитому теленку, ты спасешь его, Мери... Так оно и вышло...»— голова Мери склонилась набок и последние слова она произнесла почти неслышно.

— Мери, проснись, ты не должна сдаваться, мы выиграем сра­жение, вот увидишь!

— Ты выиграешь,— с удовлетворением произнесла Мери,— и отомстишь за меня, а мне уже ничего не нужно. Я исчезну, как только ты одолеешь убийцу. Я уеду к матери, там меня никто не найдет. И когда я исчезну, ты сможешь воспользоваться той записью и поставишь Тернера на колени. Обещай, Дик, что он обязательно станет перед тобой на колени. Только не наделай глупостей. Дик, я не перенесу, если с тобой что-нибудь случится. Не делай мне еще тяжелее, чем сейчас...

Утром в воскресенье я позвонил Элизе. Она тут же сняла трубку.

— Элиза, прости меня, я очень виноват перед тобой и вел себя скверным образом тогда, в лесу. Не сердись, хорошо?— Элиза мол­чала и я ощутил беспокойство. Если Тернер заподозрит игру, нам обоим не сдобровать.

— Дик, это ты?— голос Элизы звучал страстно и напряженно, как и следовало по нашему сценарию. Впрочем, Элизе и не приш­лось играть, все это у нее вышло естественно и непринужденно.

— Да, дорогая, я. Ты простила меня?

— Да, Дик, сразу же после нашей разлуки. Почему ты так долго не звонил?

— Я не знал, как ты отнесешься к моему звонку.

— Почему ты такой глупый, Дик, я все эти дни только и делала, что ждала твоего звонка и почти не отходила от телефона. Ты не забыл меня?

— Элиза, не было минуты, чтобы я не думал о тебе. Я порывался уехать отсюда, но не смог.

— Хорошо, что не уехал, я бы сошла с ума. Я хочу тебя видеть, а ты?

— Безумно.

— Где мы увидимся? Я больше не хочу в лесу...

— И я не хочу. Ты приедешь ко мне.

— К тебе?!

— Конечно, почему ты удивилась?

— Не знаю, ты всегда назначал встречи в лесу, вот я и поду­мала, что...

— Что кроме той поляны у меня ничего нет и что я ночую в парке на скамейке, получая пособие по безработице, да?

— Почти. И где ты живешь?

— Проспект Линкольна, семнадцать.

— О, так это совсем недалеко от меня. А кто в доме будет кроме нас? Жена и трое несовершеннолетних малюток?— было очевидно, что Элиза вошла в роль и она нравится ей самой.

— Ты ошиблась,— четверо. И все красавицы!

— По-другому и быть не могло. Что им захватить, виски, брен­ди, водку, шампанское, коньяк?

— Ничего не надо, у них все есть. Приходи ровно в шесть часов.

— Почему такая точность?

— Потому что раньше я буду занят, а потом сойду с ума от нетерпения! Надеюсь, что ты сможешь остаться на всю ночь?

— А что я скажу мужу?

— Этому старому ослу?— я почувствовал в груди сладкую исто­му мести, я ведь знал, что весь разговор прослушан или прослушива­ется Тернером.

— Ты так точно охарактеризовал моего мужа...

— Скажи, что заночуешь где-нибудь у своих знакомых. Разве тебе не приходилось иногда ночевать вне дома?

— Нет.

— Тогда не будем рисковать, побудешь у меня часов до десяти. Как раз поспеешь к ужину. Хорошо?

— Да, ты будешь меня сегодня любить?

— Могла бы и не спрашивать — до исступления!

— Дик, как я доживу до этих шести часов?..

— Постарайся не наделать глупостей, твой муж, хотя и осел, но не такой уж, вероятно, дурак.

— Не наделаю. До встречи, Дик. Я буду ровно в шесть.

Неслышно подошла Мери, она вообще в последние два дня хо­дила по дому тихо и неприкаянно, не находя себе места, будто ожидая трагической развязки и не веря в счастливый исход.

— Что, Дик, сражение начинается?

— Да, Мери.

— Дчк, я выпью рюмочку, а тебе не надо, ты должен быть в абсолютной форме.

— И тебе не надо.

— Не спорь мне это даже очень необходимо, иначе мне станет так страшно, что я начну кричать раньше времени.

— Хорошо, но только одну.

— Тогда я лучше выпью сразу две, да?

Я кивнул головой, на нее было тяжело смотреть: блуждающий взгляд, нервный румянец на шеках, признак лихорадочного вол­нения. Я уселся в кресло в гостиной и принялся заново рассчитывать варианты встречи с моим убийцей: не станет же он стрелять с порога! В противном случае я успею встретить его достойно. Тернер вряд ли отступится от намеченного плана, с его точки зрения я подготовился именно к нему.