Рауль Мир-Хайдаров - Двойник китайского императора

-- Милости просим, -- Пулат Муминович широко распахнул двери райкома для незваных гостей, чув-ствуя, что визит ничего хорошего не сулит.

В кабинете то ли по рассеянности, то ли наме-ренно Наполеон занял кресло Пулата Муминовича, и секретарь райкома приткнулся сбоку стола, рядом с телефонами. Маневр не остался не замеченным Ариповым, и он снова усмехнулся. Очень вырази-тельная усмешка, она порою говорила больше слов и, по-видимому, означала: ну что ты передо мной пыжишься, хозяина области корчишь, коротышка пузатый.

Восточные люди сразу не приступают к делам, и никакой спешке нет оправдания -- традиции пре-выше всего, но Анвар Абидович и тут, желая взять разговор под контроль, не справился ни о здоровье, ни о детях, заговорил о племенном конезаводе, которому только полгода назад дал обкомовское "добро". Столь стремительное начало обескуражило даже Арипова, и он невольно переглянулся с Пулатом Муминовичем; опять усмешка скривила его губы, на этот раз она означала -- ну что с него взять, хам есть хам, если он даже о здоровье друга не справился.

Представляя Арипову Пулата Муминовича, Тилляходжаев рекомендовал его как одного из своих близких друзей.

-- Акмаль-ака, -- начал с места в карьер секретарь обкома, -интересуется твоим конезаводом, хочет чем-нибудь помочь, что-нибудь подсказать. Навер-ное, слышал, что у него в Аксае есть несколько сотен прекрасных лошадей, а полусотне из них, как говорят знатоки, цены нет. Повезло нам, что сосед решил взять над нами шефство.

"Отчего его вдруг на шефство потянуло?" -- мель-кнула тревожная мысль у Махмудова. На филант-ропа Арипов не походил; из того, что Пулат Му-минович слышал о нем, следовало вообще избегать контактов с этим человеком и радоваться, что на-ходишься не в орбите его интересов. И люди, со-провождающие его, на специалистов по коневодству не смахивают, за версту чувствуется -- лихие люди, днем, не таясь, с винтовками разъезжают, хотя и в штатском.

-- Ну, какой у нас конезавод, Акмаль-ака, мы же только начинаем. И десятой доли нет того, что у вас в Аксае в табунах пасется. Вот года через три, я думаю, нам будет чем похвалиться -- обяза-тельно выйдем на мировой рынок. А за предложение помощи спасибо. Готов послать к вам своих спе-циалистов и прежде всего взять на учет всех ваших элитных лошадей -- в племенном деле селекция глав-ное, -- ответил Пулат Муминович, давая понять, что на конезаводе гостям делать нечего.

Видя, что разговор принимает не тот оборот, Арипов строго посмотрел на Наполеона и вновь презрительно усмехнулся: мол, к чему эти реверан-сы, шефство -- чушь собачья, скажи честно, зачем приехали.

Напряжение, на миг возникшее в кабинете, раз-рядила секретарша, пригласила к чаю. Во внутрен-нем дворике райкома, в саду, накрыли стол. И за столом Арипов делал намеки секретарю обкома, что пора переходить в решительную атаку, а не ходить словесными кругами вокруг да около, но непонятно, почему Тилляходжаев так и не решился ничего ска-зать Пулату Муминовичу открытым текстом, а ведь он знал о цели приезда аксайского хана. Только уже вставая из-за стола, оправдывая свое малодушие, обронил нехотя:

-- И все-таки, Пулат Муминович, покажите нам, с чего начинаете, -- тайн от секретаря обкома у вас не должно быть.

На конезавод, расположенный в колхозе "Мос-ква", прибыли через полчаса. Когда входили на тер-риторию, Пулат Муминович заметил, что вслед за высокими гостями двинулись люди из джипа -- до сих пор они держались в отдалении.

Неожиданных визитеров встретил ветеринар и директор в одном лице Фархад Ибрагимов, извест-ный в прошлом не только в стране, но и за рубежом наездник. Увидев Арипова, он побледнел и укориз-ненно посмотрел на Пулата Муминовича: мол, что же ты меня не предупредил. Фархад поздоровался со всеми за руку, но Арипову руки не подал -- вроде как не заметил. Пулат Муминович увидел, как от гнева пятнами покрылось лицо аксайского хана, но сдержался хан, затаил обиду.

Пять лет назад Арипов приглашал Фархада к себе на работу, на такую же, что и у Пулата Му-миновича, но Ибрагимов, пробыв две недели в Ак-сае, несмотря ни на какие уговоры, щедрые посулы и угрозы, ушел, сказав: я холуем не могу служить и за полторы тысячи рублей -- такую ставку опре-делил ему аксайский хан. Крепко они повздорили тогда в конюшне, где стояли любимые лошади Акмаля-ака. Арипов привычно замахнулся плетью, как делал много раз на дню, хотел ударить строптивого Ибрагимова, да не вышло -- перехватил Фархад плетку, сломал ее и бросил в денник к необъез-женной лошади. Поздновато вбежали телохранители, успел испортить настроение Арипову бывший на-ездник, сказал все, что о нем думает, но бока Фархаду крепко тогда намяли -- с месяц валялся в больнице.

"Не в больницу его надо было отправить, а в мою подземную тюрьму и приковать цепью к ре-шетке", -- зло подумал Арипов, не ожидавший встре-тить здесь своего бывшего конюшенного.

Медленно двинулись вдоль денников, молодняк шарахался, косил глазами, неожиданно ржал -- та-кого количества людей в конюшне они не видели. Фархад особенно оберегал эту ферму, боялся любой инфекции, не любил, когда подкармливали довер-чивых скакунов, -- здесь стояли лучшие лошади, его надежда.

Тилляходжаев на конезавод приехал впервые и теперь вроде сожалел, что не может сам представить высокому гостю свое хозяйство, но по привычке шел впереди и отделывался восторженными сло-вами:

-- Смотри, Акмаль, какой красавец!

Или:

-- Вот это жеребец, настоящий Буцефал!

Но Арипов не слышал никого, забыл даже про Фархада, взгляд его тянулся вперед. Как только про-шли в глубь конюшни, он обогнал Наполеона и чуть ли не бегом кинулся вдоль свежевыкрашенных денников.

-- Вот он, Абрек! -- закричал вдруг радостно и, не дожидаясь торопившегося вслед секретаря обкома, вошел в стойло к знаменитому Абреку.

Фархад, державшийся рядом с Пулатом Муминовичем, не ожидал от гостя такой прыти и невольно крикнул:

-- Выйдите немедленно из клети, Абрек в не-дельном карантине!

Но Арипов уже ничего не слышал, он гладил шею гнедого красавца и шептал как одурманенный:

-- Абрек, милый, конь мой золотой, я нашел тебя.

И странно: строптивый Абрек склонил к нему изящную шею и терся нежной губой о лицо Арипова.

-- Признал, признал меня сразу! -- ошалело завопил Арипов, как только все собрались у денника.

Фархад попытался войти вслед за Ариповым в клеть, но Пулат Муминович, почувствовав недоброе, ухватил Ибрагимова за руку и удивился, как трясло от волнения бывшего жокея.

Прошло пять минут, десять. Арипов, словно забыв про людей, разговаривал с Абреком. Анвар Абидович обратился к Акмалю-ака раз, другой, но тот никак не прореагировал, а войти в стойло к Абреку, как вошел Арипов, не решался -слышал, что Абрек не совсем управляемый жеребец, боялись его даже конюхи.