Рауль Мир-Хайдаров - Пешие прогулки

На другой день в палату провели двух молодых людей, по внешности братьев; это, как оказалось, и были известные в городе мастера, братья Гри-горяны. Держались оба с достоинством, больному выказали подобающее уважение; сразу поняли, что прокурору сегодня хуже, и оттого слушали его не перебивая.

-- Наверное, вам уже объяснили, зачем я по-просил вас прийти?

Братья молча кивнули.

-- У меня нет никаких планов, никаких поже-ланий. Я очень надеюсь на ваш вкус, ваше мастерство, ваш талант. Одно могу сказать вам, как мужчинам: я очень любил ее... -- И Амирхан Даутович протянул им фотографии Ларисы Павлов-ны.

-- Мы хорошо ее знали, и она нас знала -- мы ведь скульпторы, да вот как сложилась жизнь... -- Потом, видимо, старший после паузы продолжил: -Мы уже были утром на месте. Несмотря на убо-жество кладбища, место для могилы выбрано не-плохое, выигрышное для такого памятника, который мы с братом уже представляем... Положитесь на нас, не волнуйтесь, мы сделаем как надо и с вашего позволения заберем эти фотографии... -- И братья поднялись.

-- Одну минуту, -- остановил их слабым жестом прокурор. -- Сколько это будет стоить?

Братья назвали сумму, не маленькую, но гораздо меньше, чем стоила такая работа, -- Амирхан Даутович еще в Ташкенте узнал все, что ему было необходимо. Прокурор улыбнулся и протянул при-готовленный заранее конверт.

-- Вот возьмите, расчет сразу... знаете мое по-ложение, сегодня жив... Здесь ровно в три раза больше, чем вы назвали...

Братья хотели было вскрыть запечатанный кон-верт, но Амирхан Даутович остановил их:

-- Не надо. Мы не дети, всякий труд, тем более такого рода, должен хорошо оплачиваться. Особенно если хочешь получить что-то достойное. Ну а че-ловеку, что отыскал вас по моей просьбе, можете назвать другую сумму, вашу, -- я не буду в претен-зии...

Братья понимающе улыбнулись и тихо вышли из палаты.

Амирхан Даутович закрыл глаза. Успел все же... Хорошо, что успел.

3

В своем доме на Лахути прокурор появился толь-ко спустя почти пять месяцев после того утреннего звонка в конце августа, когда ему сообщили о смерти Ларисы. Шла вторая половина января, сыпал мелкий снежок, на проезжей части дороги быстро превра-щавшийся в грязное месиво, но сад во дворе был красив. Увидев голубую ель, Амирхан Даутович с грустью отметил, что впервые ее не нарядили на Новый год.

Прокурор оглядел так и не укрытый на зиму виноградник: кое-где висели еще грозди неопавшего, не убранного по осени винограда; особенно живучим оказался сорт "Тайфи" -- красные, слегка пожухлые кисти еще дожидались пропавших хозяев. Слабые карликовые деревья впервые встречали зиму не-утепленными, и Амирхан Даутович подумал, что если и выживет сад -- только волею случая; впрочем, это он относил и к себе. Лужайки заросли сорной травой, кусты живой изгороди нестрижены. Сколько труда уходит, чтобы сделать, создать, и как мало нужно, чтобы все пошло прахом...

Он прошел по дорожкам сада, засыпанного по-жухлой осенней листвой, пытаясь воскресить какое-нибудь давнее, счастливое воспоминание, но это ему не удалось. Сорвав крупную кисть "Тайфи", он вошел в дом, ставший теперь словно бы чужим.

Через неделю он улетел в Крым. После двух инфарктов подряд Амирхан Даутович нуждался в санаторном лечении и постоянном надзоре опытных врачей.

Крым пошел ему на пользу: здесь он воспрянул духом и уже не чувствовал себя обреченным, как в тот день, когда впервые появился у себя во дворе после пятимесячного вынужденного отсутствия. В начале февраля, когда он приехал в Ялту, следов зимы уже было не сыскать -- все шло в цвет, дур-маняще пахло весной, морем. С гор, с виноградников "Массандры" легкий ветерок приносил в город запах пробудившейся к жизни земли. Наверное, столь оче-видная тяга всей окружающей природы к росту, к жизни, цветению сказалась и на настроении Амирхана Даутовича. Он подолгу гулял один по набе-режной, вглядывался на причалах в названия ко-раблей, но все они были недавней постройки, спу-щенные на воду пять -- десять лет назад, а ему хотелось встретить хоть один корабль-ветеран, на который он мог завербоваться когда-то в юности. Странно, казалось бы, море и корабли должны были вызывать в нем ностальгию -- как-никак отдано че-тыре года Тихому океану, но из той прошлой жизни помнилось лишь одно: что там, на флоте, он дал себе клятву обязательно стать юристом и посвятить правосудию всю свою жизнь. Когда-то, много лет назад, он вглядывался с палубы эсминца в почти невидимый за туманом берег и с волнением думал о том, как сложится дальше его жизнь. Теперь он подолгу стоял на разогретом солнцем берегу, всмат-риваясь в уходящую за горизонт морскую ширь, и тот же вопрос мучил его четверть века спустя.

После короткой бесснежной зимы вновь ожили кафе, вынесли на набережную легкие пластиковые столы. Амирхан Даутович даже облюбовал одно та-кое -"Восток" и заглядывал туда сразу после обеда. Народу было немного, и вскоре ему уже привычно ставили на стол бутылку минеральной воды и стакан красной крымской "Алушты", что предписали курорт-ные врачи после тяжелой пневмонии. Он сидел тут, греясь на солнышке, не спеша выпивал свой стакан вина, разбавляя его минеральной водой, чем вызывал удивление малочисленных посетителей. Изредка пе-ребрасывался с соседом фразой-другой, но предпо-читал одиночество. Что-то стариковское было в этих долгих часах раздумий на открытой веранде "Вос-тока", напротив главного причала порта, и человеку, знавшему прокурора раньше, бросилось бы в глаза, как резко постарел он за эти последние полгода.

Но скорее всего его взгляд, заблудившийся в морских просторах, видел вовсе не силуэты уходя-щих к Босфору кораблей. Может быть, он блуждал по тем кладбищенским холмам, где сейчас братья Григоряны трудились над памятником его жене. Нет, ни о районном суде, ни о "свидетеле" Анваре Бекходжаеве прокурор не забывал, но он старательно гнал сейчас от себя эти мысли, понимая, как еще физически слаб для борьбы. С трудом выкарабкав-шись из двух подряд инфарктов, он боялся не треть-его, он должен был укрепить сердце, чтобы оттянуть третий, хотя бы ровно на столько, сколько ему потребуется времени для схватки с кланом Бекходжаевых. Он помнил, как милостива оказалась к нему судьба там, на залитом дождем осеннем кладбище, и верил, что она предоставит ему еще один шанс, -- других желаний и просьб у него не было.

В марте, когда до окончания курса лечения ос-тавалось дней десять, Амирхан Даутович неожиданно получил письмо от капитана Джураева. Что и гово-рить, грустное и тревожное письмо. Писал капитан о том, что полковник Иргашев, начальник той рай-онной милиции, откуда впервые сообщили областному прокурору о смерти жены, получил неожиданное по-вышение, возглавляет теперь областную милицию и стал его, Джураева, непосредственным начальником. Одновременно получил повышение и районный про-курор Исмаилов, контролировавший дело об убийстве Ларисы Павловны Тургановой, -- он тоже занял не-малый пост в городской прокуратуре. Хотя капитан и не комментировал свое сообщение, прокурор по-нимал: клан Бекходжаевых щедро оплачивал выданные полгода назад векселя. Остался на месте лишь судья, двадцать лет бессменно сидевший в районе, был он преклонного возраста и вряд ли хотел искушать и без того благополучную судьбу, -- служебная карьера, конечно, уже не интересовала его. Но и тут, наверное, были свои варианты, в результате которых выигры-вали дети и внуки покладистого судьи.