Рауль Мир-Хайдаров - Судить буду я

Он подъехал к "Рицу" на собственном "Мерседесе" за несколько часов до прилета Гвидо, зная, какой в этом отеле дивный бассейн и массажные комнаты; уже вторую неделю не мог вырваться ни на корт, ни поплавать, насыщенные выпали дни. Когда он, назвавшись, получил ключи от апартаментов на восьмом этаже, портье протянул ему еще и жетон, пояснив:

- Для вас в отеле повсюду открытый счет, об этом распорядился мистер Лежава, только следует показать эту карточку. В "Рице" есть все для отдыха, желаю приятно провести время.

Поплавав, побыв недолго в сауне, навестив массажиста и парикмахера, он поднялся к себе в апартаменты. Он собирался позвонить в Ташкент, в Москву, возникла необходимость срочно связаться и с "Лас-Вегасом", требовалась консультация бывших членов его мозгового треста Кима и Георгади. Оба они в молодые годы работали в частных банках, и сегодня, как прежде, он хотел иметь их рядом с собой, спешил заручиться согласием на переезд в Ташкент, в таком случае Коста должен был быстро найти две кооперативные квартиры в одном подъезде, они, как сиамские близнецы, в последние годы никогда не разлучались. Но позвонить он никуда не успел, раздался зуммер, и, подняв трубку, он услышал Гвидо:

- Здравствуй, Артур, я уже в Германии, звоню из аэропорта, отсюда до "Рица" почти час езды, но сегодня забиты все дороги, я видел это с воздуха. Стадион, словно священный мусульманский камень Кааба, притягивает немцев. Паломничество, да и только, трудно придется нашей "Бенфике". Пожалуйста, спустись вниз, найди итальянский ресторан, он в правом крыле. И закажи стол, по-русски, с закусками, плотными блюдами, десертом, а вина там напоминают наши, грузинские, ты знаешь в них толк, помню... Соскучился я по тебе, по ночным разговорам, застольям... Тут живут по-другому, и нам никогда не привыкнуть, будь даже трижды миллионером, - закончил он грустно.

До стадиона знаменитого футбольного клуба "Бавария" они добирались дольше обычного, хотя Шубарин хорошо ориентировался в городе. Улицы Мюнхена превратились в сплошной поток машин, и каких тут только номеров не было: и итальянских, и французских, и греческих, и турецких, не встречались только из нашей страны, нам теперь не до футбола. Бросив машину далеко до цели, пробивались они в людском потоке пешком еще почти полчаса и успели к самому началу матча.

Игра выдалась нервной, жесткой, в первые пятнадцать минут удалили по одному игроку из каждой команды, но страсти не утихали, и первый тайм закончился вничью - 1:1. Едва прозвучал свисток на перерыв, Гвидо вскочил разгоряченный:

- Артур, ты побудь один, я схожу в раздевалку "Бенфики", я обещал ребятам. Они сегодня ночью возвращаются домой, через два дня важная календарная игра в Лизбоне. - И он по-мальчишески ловко побежал вниз, они находились в секторе, под которым располагались футбольные раздевалки обеих команд.

В перерыве матча произошла странная встреча, на минуту заставившая его почувствовать себя неуютно. После плотного обеда в "Рице" Шубарина мучила жажда, и он окликнул лотошника, появившегося в проходе, попросил передать ему минеральной воды. Бутылку французской "Перрье" услужливо донес ему мужчина, двигавшийся в его сторону. Передав воду, он без разрешения уселся рядом, на место Гвидо, и вдруг на чистейшем узбекском языке, улыбаясь, сказал:

- Добрый день, Артур Александрович, как вам живется в Мюнхене, нет ли проблем?

Выручила обычная сдержанность, он молча допил воду и, повернувшись, оглядел странного человека, говорившего по-узбекски.

Мужчина лет сорока, в модном мешковатом костюме, дорогом и чрезмерно ярком галстуке, наверняка приобретенном в одном из французских магазинов на Кайзерштрассе, по выговору и внешности вполне походил на ташкентца. Так с уверенностью можно сказать в Москве или Ленинграде, но встретить земляка в Мюнхене, да еще в самом дорогом секторе стадиона... Взгляд Артура Александровича неожиданно упал на руку собеседника, и тяжелые безвкусные перстни с крупными бриллиантами, называемые дома "болванками", выдали в нем с головой "нашего" человека, к тому же отбывавшего срок, о чем говорила татуировка у запястья, которую неудачно пытались вывести.

Мысль о том, что перед ним представитель нашего посольства, консульства, других официальных учреждений или журналист, прибывший освещать финал кубка европейских чемпионов по футболу, мгновенно пропала, он уже знал, с кем имеет дело. Шубарин пытался вспомнить это узкое, нервное лицо с тонкой ниточкой холеных усов, с неожиданно срывающимися в бег глазами, никакая респектабельная одежда не могла скрыть в этом человеке нечто порочное, блатное. Японец ясно видел несмываемое тавро преступного мира, на этот счет он никогда не ошибался, слишком хорошо все это было знакомо ему.

- Спасибо. У меня нет проблем. Правда, скучаю по Ташкенту, - ответил он кратко, желая закончить разговор до прихода Гвидо, тот ведь тоже мог догадаться, кого представляет неожиданно объявившийся земляк; человек, затевающий банковское дело, не должен якшаться с уголовкой, банк с плохой репутацией - нонсенс.

- Да, мы знаем, что дела у вас в Германии идут блестяще, к вам проявляют интерес многие солидные люди, вы пользуетесь доверием известных бизнесменов, и не только немецких. И мистер Лежава, кажется, готов вложить деньги в ваш банк?

- Мы об этом еще не успели переговорить, - обрубил Шубарин, торопя гонца сказать главное. Тот, видимо, тоже догадывался, что времени у него в обрез, и продолжал:

- Вы самостоятельно и удачно внедряетесь в банковскую систему Европы, и ваша ставка на немцев по обе стороны границы проста и гениальна одновременно. При вашей хватке вряд ли кто сумеет вклиниться рядом, приоритет за вами. К тому же ваши приятели, включая мистера Лежаву, уже занявшие определенное положение в западном бизнесе, тоже вряд ли останутся в стороне, если увидят успехи на германском фронте.

Артур Александрович не хотел прерывать собеседника, чувствовалось, что тот говорит заученными фразами, до конца не владея ситуацией, его, как школьника, заставили выучить урок. От усердия у него взмок лоб, он спешил высказаться, боясь упустить какую-нибудь деталь.

- Вы понимаете, в Европе, особенно при ее сегодняшней интеграции, все труднее и труднее отмывать определенные деньги, не говоря уже о том, что это становится слишком дорогим удовольствием. К тому же известные вам недавние скандалы с крупными банками в Англии и Америке толкают моих немецких друзей на сотрудничество с нами. Банковское дело для нас новое, а перед любой конвертируемой валютой такое преклонение, что рады любому источнику, не до проверки тут, да и кому контролировать? Дома знаем всех контролеров в лицо, а точнее, знаем, кому какая цена, а если появится вдруг несговорчивый, это уж наша забота. Нужен авторитетный банк, через три-четыре года его работы мои немецкие друзья готовы вложить в него во много раз больше, чем все, с кем вы уже переговорили. Они в курсе ваших дел. Надеюсь, вы понимаете меня? - спросил незнакомец, теряясь из-за долгого молчания Шубарина.