Рауль Мир-Хайдаров - Знакомство по брачному объявлению

-- Вы волшебница? -- только и вымолвил озадаченный таким изобилием нотариус.

-- Нет, я просто рыбачка. А это, так сказать, мой труд, конечный результат, как сейчас модно говорить у газетчиков. Полгода в море-океане на траулере, полгода на берегу, на рыбзаводе. Прошу оценить,-- Наталья Сергеевна взяла из его рук тарелку с шашлыками, поставила на середину стола. - Прошу! -- И тут же засмущалась: -- Ой, чего это я? Вы же здесь хозяин...

Акрам Галиевич достал из холодильника шампанское. Наталья Сергеевна наклонилась над своей дорожной сумкой и вынула две длинные узкие бутылки.

-- Может, к такой закуске это лучше пойдет? -- и поставила на стол коньяк.

Нотариус прочитал: "Двин", "Дойна". Вроде написано по-русски, но такие названия он видел впервые.

"Это сколько же может стоить такая бутылка?" -- подумал Акрам-абзы, потому что его беспредельно возмущала цена любого коньяка, но тут же и восхитился: "Какая женщина! Какая щедрость!"

Выпили за знакомство, за встречу, за коллег Натальи Сергеевны -- за тех, кто в море. Гостье понравились шашлыки, зелень и овощи с огорода, а хозяину -- дары моря, потому что в степной Хлебодаровке и хек давно стал редкостью, а ведь было время -- от камбалы отворачивались, обзывали одноглазой,-- наверное, камбала обиделась и пропала -- навсегда.

Осмелев, Акрам-абзы решился спросить, почему так странно выглядит букет.

-- А это -- икебана,-- пояснила Наталья Сергеевна.-- У японцев научились составлять, казалось бы, несоединимое. У нас, на Сахалине, прямо все помешались на этой икебане, скоро японцы завидовать начнут. Вот погодите, мы с вами еще сад камней во дворе разобьем, а в доме заведем редкие карликовые деревья. Если вы, конечно, не возражаете, Акрам Галиевич.

-- Распоряжайтесь как в своем доме,-- лихо ответил захмелевший нотариус и включил музыку.

Потом они танцевали некогда популярное танго, напомнившее обоим молодость, и, словно сговорившись, немного погрустили. Но Акрам Галиевич был сегодня, как никогда энергичен, и веселое настроение после его очередного озорного тоста вновь вернулось за стол.

Наталья Сергеевна с юмором рассказывала байки из рыбацкой жизни, а Акрам Галиевич -- курьезы из своей долгой канцелярской службы, и оба весело смеялись. Им было хорошо, словно знакомы они были много лет, и вот встретились после долгой разлуки.

Уже при луне, когда рано засыпающая Хлебодаровка видела первые сны, они дожарили забытый шашлык, а оставшимися углями из мангала вскипятили самовар. Наталья Сергеевна всерьез уверяла, что это первый в ее жизни чай из настоящего самовара -- электрические в счет не шли. За самоваром взгляд Акрама Галиевича случайно упал на настенные ходики -- время было далеко за полночь.

Как быстро пролетели часы! Последние двадцать лет даже в праздничные дни они с Верочкой так поздно ни у себя, ни в гостях не засиживались. "Ведь завтра на работу",-- мелькнула вдруг тревожная мысль, но Наталья Сергеевна обратилась к нему с каким-то вопросом, и мысль о понедельнике и работе растворилась в милом голосе рыбачки, которая еще два дня назад стояла на берегу Тихого океана, а сегодня сидит у него, в Хлебодаровке, и впервые в жизни пьет чай из настоящего самовара.

"Ну и время, ну и расстояния!" -- поражался Акрам Галиевич и понял вдруг, что ощущение времени и расстояния пришло к нему в ту минуту, когда он взял в руки газету с брачными объявлениями. Ведь до этого вся вселенная, весь мир, дороги, расстояния для него были заключены в одной Хлебодаровке, а, оказывается, вот куда может потянуться ниточка, стоит только захотеть, протянуть руку, выйти за околицу.

Так думал нотариус, радуясь, что и мыслить стал иначе -- шире, масштабнее, ведь раньше подобное и прийти в голову не могло, и в этот миг Наталья Сергеевна, у которой, судя по всему, было прекрасное настроение, сказала в своей странной манере, не то шутя, не то всерьез:

-- Ну что, Акрам Галиевич, берете меня в жены?

Подойдя к нему сзади, она приникла к нему, обняла за плечи, и этот милый жест беззащитной, щедрой и решительной женщины так тронул Акрама-абзы, что у него невольно на глаза навернулись слезы, и он, целуя ее руки, скрещенные у него на груди, тихо выдохнул:

-- Да, Наталья Сергеевна...

Проснулся он рано -- cработала многолетняя привычка. На веранде со стола все было аккуратно убрано, хотя Акрам Галиевич помнил, что говорил Наталье Сергеевне: завтра уберем. Значит, уложила его спать, а сама стала наводить порядок.

"Хозяйственная, не ленивая женщина",-- отметил Сабиров, и настроение у него поднялось, хотя голова побаливала. Он тихонько прошел в зал, где на диване спала Наталья Сергеевна, поправил сбившееся одеяло, но будить не стал -- пусть отдохнет с дороги, путь был неблизким, да и смена времени дает о себе знать.

Поставил чайник, приготовил завтрак. На душе было весело, хотелось запеть, чего никогда с ним в жизни по утрам не случалось. Но петь не стал, воздержался, хотя душа пела точно. Только с удовольствием выпил рюмку коньяка -- опять же, не делал этого никогда в жизни, собираясь на службу,--и закусил нежной семгой, которую попробовал вчера в первый раз.

Уходя на работу, он оставил записку, в которой сообщал, где что лежит, когда придет на обед, и, конечно, добавил несколько нежных слов.

На работе часы тянулись медленно, не то что вчера, и посетителей оказалось изрядно; не было свободной минуты, чтобы расслабиться, подумать, как там она, Наталья Сергеевна. Как ей спалось на новом месте? Какое у нее настроение? Что делает, ждет ли его?

На обед он не шел, а летел, и хорошо, что не повстречался по дороге никто из друзей-приятелей -- пришлось бы отвечать на вопрос: "Что случилось? Куда бежишь?" Скрыть свое состояние он был не в состоянии, да и не хотел.

Задержался только у калитки, переводя дух -- совсем запыхался, словно гнались за ним,-- рывком, нетерпеливо достал газеты из ящика, и на землю посыпались письма -- сразу пять штук.

Акрам-абзы со страхом глянул во двор, но, к счастью, Наталья Сергеевна находилась в доме. Он быстро поднял письма, торопливо спрятал их во внутренний карман пиджака, прошел в туалет и, даже не взглянув ни на один конверт, бросил их в яму.

"Все, баста! -- сказал он себе с облегчением. -- Надо отбить телеграмму в газету: мол, все, место у камина занято",-- и улыбнулся, довольный своей шуткой. Но потом решил, что нехорошо шуточкой отделываться, надо все-таки как-то отблагодарить людей, ведь не будь этой газеты, он никогда бы не познакомился с такой замечательной женщиной.

На веранде, как и вчера, был накрыт стол, только букет был другой, более изысканный. Наталья Сергеевна, в красивом халате, плотно облегавшем ее ладную фигуру, и в мягких комнатных туфлях на танкетке была так мила и так уверенно, по-хозяйски чувствовала себя в доме, что Сабирову на миг показалось: она давным-давно живет здесь, а он сам был в длительной отлучке и вот вернулся под родную крышу.