Фредерик Дар - От этого не умирают

Я вытаращил глаза.

— Да, понимаю, это невероятно…

— А кровь от удара не могла брызнуть на такое расстояние? — спросила Кати.

— По словам судебно-медицинского эксперта это исключено… Но если предположить такую возможность, то кровь попала бы и на машину. К тому же помимо крови жандармы обнаружили в траве несколько монет. Я придерживаюсь убеждения, что ваш друг был убит, вот… Я привык говорить начистоту.

— Убит?

— Да. Убийца попытался замаскировать свое преступление. Автомеханик, осмотревший машину, утверждает, что провод вырван — наконечники грубо расплющены…

— Боже, вот так история!

Про себя я подумывал, что разговор принимает неприятный оборот.

— И что же теперь?

Фове пригладил брови, будто это усы. Я чуть было не рассмеялся.

— Вы, должно быть, задаетесь вопросом, почему я вам все это рассказываю, мосье Тражо, не так ли?

— Ну… в какой-то мере действительно!

— Все просто… Андрикса, вероятно, убил человек, который ехал с ним вместе в машине. Поскольку, как мне сообщили, он направлялся к вам, мне было небезынтересно узнать, ожидали ли вы еще кого-нибудь вместе с ним?

Я покачал головой.

— Я не только не ждал никого вместе с ним, но не подозревал и о визите самого Жо. Весь день я слонялся в пижаме, гуляя в окрестностях… То есть хочу сказать, что одет был совсем неподходящим образом для приема гостей.

Фове казался рассеянным, но я не сомневался, что его мысль продолжает работать.

— Да, да, знаю…

Значит так, в наше отсутствие он, должно быть, с пристрастием допросил Артуро.

— Поездка сюда тем более необъяснима, что на восемь часов у него была назначена встреча с журналистом из «Пари-Матча». А насколько известно, Андрикс был исключительно серьезным парнишкой…

— Очень серьезным…

— Следовательно, понадобилась веская причина, чтобы заставить его пропустить эту встречу и направиться сюда… Вам известно, что мы обнаружили у него в машине корзину цветов?

— Да, известно…

— Я был в цветочном магазине…

В это мгновение мне показалось, что сила полиции безгранична. Разве можно от нее ускользнуть при столь тщательном расследовании?

— И что же?

Я старался не смотреть на Кати, но ее глаза неодолимо притягивали меня. Я черпал храбрость в их ясном взгляде.

— Мне сказали, что, когда Жо Андрикс покупал эту корзину, он, похоже, очень спешил. Еще он спросил, что лучше подойдет молодой женщине на день рождения…

Фове повернулся к Кати.

— Могу я поинтересоваться, когда у вас день рождения, мадам?

— 17 февраля…

Он покачал головой.

— Значит, это предназначалось не для вас…

— В конце концов, может, он ехал вовсе не сюда?

В сотый раз с начала беседы я прочистил горло:

— Как раз хотел подсказать вам эту мысль…

Фове снова принялся поглаживать брови…

— Да, да… — бормотал он: — Это несколько поспешный вывод…

Он взглянул на инспектора.

— Надо проверить адреса всех его знакомых…

— Хорошо, патрон.

Я понадеялся, что на этих словах наша встреча закончится, но комиссар явно не торопился.

— Может, выпьете что-нибудь? — предложил я.

— Не откажусь, мосье Тражо…

Кати поднялась, чтобы приготовить напитки.

Ненадолго воцарилось молчание, для меня — довольно мучительное. Но как только у нас в руках оказались стаканы с виски, мы снова обрели дар речи.

— Надо как следует изучить всевозможные мотивы преступления, — сказал Фове, словно обращаясь к самому себе — как обычно…

Я кивнул, как бы соглашаясь.

— Ограбление послужить мотивом не могло: мы нашли у убитого около 50 тысяч франков…

Я, в свою очередь, подал идею:

— Допустим, это убийство… Андрикс мог остановиться по какой угодно причине… Есть тысячи причин, которые вынуждают водителя остановить машину… Предположим, что на дороге находился бродяга. И что… после того, как он сделал свое грязное дело, ему помешала подъехавшая машина.

— Возможно… В этом мире все возможно, мосье Тражо… И надо быть священником или полицейским, чтобы знать, до какой, степени.

По-моему, я покраснел.

— Только все же не думаю, что события произошли подобным образом. Не забудьте, что в случае предполагаемого убийства имела место, так сказать, инсценировка. Бродяга обшарил бы карманы жертвы, прежде чем оттащить тело до дороги, поднять капот и вырвать провод…

К этим доводам трудно было придраться. Они не могли не произвести на меня впечатление.

— Кому была выгодна его смерть, не считая, может быть, вас? — продолжил Фове.

И, не глядя на меня, стал маленькими глотками потягивать виски, смакуя напиток.

Кати его слова рассмешили.

— Мой бедный Боб, — хихикнула она, — вот тебя и заподозрили в убийстве, тебя, самого поэтичного, самого нежного из боксеров…

Фове отставил стакан. А я все еще не мог найтись, что сказать.

— Вы неправильно толкуете мои мысли, мадам Тражо. Я нисколько не подозреваю вашего мужа. Упаси боже! Просто я отмечаю, что трагическая кончина Жо Андрикса может представлять определенный интерес…

— Ах так! И какой же? — взорвался я.

— Ну, скажем, возможность избежать запланированный реванш…

Далеко же он заходит, комиссар! Он не боится слов.

— Этот матч должен был мне принести три миллиона, господин комиссар…

— Но также вполне возможно, вы потеряли бы чемпионское звание… Извините меня за резкость, но знатоки утверждают, что в этом не было и тени сомнения!

Я начинал злиться. Хотите верьте, хотите нет, но его подозрительность оскорбляла меня так, словно я никакого преступления не совершил.

— Вам сказали — я имею в виду этого сводню Голдейна и моего менеджера Бодони, — что эта встреча должна была стать для меня последней… что после нее я собирался уйти с ринга?

— Да, сказали… Но вы могли захотеть уйти непобежденным. Когда мужчина больше не способен заниматься любовью, мосье Тражо, у него, к счастью, остаются воспоминания, а когда боксер не может больше драться, ему остается список его побед…

Я почувствовал в ногах невыносимое покалывание, и мне пришлось встать.

— Значит, вы думаете, что я стал бы убивать человека ради того, чтобы уйти, сохранив свой титул?

— Еще раз повторяю: я ничего не думаю… Есть различие — думать о чем-то и это же самое воображать…

— Ну что ж, сообщу вам новость, господин комиссар. Поскольку Жо мертв, я буду отстаивать свое звание в матче против Петручи. Полагаю, вы слышали о таком?

— О! — вырвалось у инспектора.

Я продолжал, не глядя на Кати:

— Буду с вами откровенен: с Андриксом я, что бы там ни говорили пресловутые знатоки, на пятьдесят процентов мог рассчитывать на победу, а с Петручи у меня один шанс из ста… И я говорю «один», имея в виду то, что один французский маршал называл «непредвиденные обстоятельства». Так что, думаю, мой расчет был бы неправильным…