Марина Серова - Моя дорогая служанка

Молодой человек опустил голову, помолчал некоторое время, покусывая губы:

– Татьяна! Мама не виновата. Помоги оправдать ее, она не могла!..

– Я спросила тебя не о том, виновата твоя мама или нет, – напомнила я, – ты не ответил на мой вопрос. Конфликт между вами зрел, а вы делали вид, что ничего особенного не происходит.

– Да пытались мы с отцом говорить об этом, пытались! – пылко вскричал Евгений. – Но все наши разговоры по душам неизменно кончались скандалами. С ним же нельзя говорить нормально, как с мамой, например, или с бабушкой. Он кричал и требовал, чтобы я оставил ее в покое…

– Ну, вообще-то, правильно требовал, – кивнула я, – от моего сына я бы требовала того же. Эта девица намного старше тебя, зачем она тебе? К тому же ее, так сказать, моральный облик…

– А! И ты рассуждаешь так же, как они! – снова вскричал мой собеседник. – Ты судишь о ней со слов мамы и бабушки, но ты ничего о ней не знаешь, ничего!

– Ты знаешь что, дорогой, сбавь-ка немного тон, а то мои нежные ушки не выносят такого количества децибел, – сказала я притворно-устало, как говорила когда-то наша учительница литературы в школе.

– Извини, – немного притих Евгений и продолжил более спокойно: – Так вот, отец просто требовал, чтобы я перестал ходить к Карине, забыл ее и думал только об институте. Он считал меня еще зеленым, я знаю. Он так и говорил: молод ты еще по девушкам ходить. А сам?! Я ему намекал, что он поступает плохо, изменяя маме, а он знаешь что мне ответил? «Ты, сопляк, еще будешь отца учить?!»

– Значит, вы с отцом поругались-поругались, потом вам это надоело, и вы решили просто закрыть глаза на эту проблему, я правильно поняла?

Женя пожал плечами:

– Наверное…

– И, видя, что ни один из вас не уступает другому, стали требовать от бедной девушки, чтобы она выбрала одного из вас, а второго просто послала далеко и надолго?

Он кивнул:

– Ну, в общем-то, да…

– Молодцы, мужики, ничего не скажешь! А она, разумеется, оказалась не такой дурой, чтобы бросить хотя бы одного из вас. Да и зачем, в самом деле?! От вас обоих она принимала подарки, с вами обоими спала – просто море удовольствия! Работу свою она когда оставила?

– Какую работу? – растерялся Евгений.

– Свою, работу горничной или как там это называется? Домработницы? Ведь первое время, уйдя от вас, она снова устроилась на ту же самую должность, не так ли? Наверное, решила продолжать карьеру, продвигаться и дальше по служебной, так сказать, лестнице? Кстати, не подскажешь, к кому она пошла работать, в чей дом?

Евгений посмотрел на меня растерянно:

– Я не знаю, – пролепетал он.

– Точно не знаешь или мне придется потратить кучу времени и сил, чтобы самой добыть эти сведения? – нахмурилась я.

– Точно не знаю, – заверил меня юноша. – Она говорила, конечно, что устроилась горничной, приходила убираться три раза в неделю, но вот к кому?..

– А в каких отношениях она была с новыми хозяевами, не рассказывала? Может, они ругались, были недовольны ее работой или, наоборот, пришли в восторг от ее деятельности?

Он отрицательно мотнул головой.

– Точно не рассказывала?

– Да что ты прицепилась?! – возмутился молодой человек. – Сказал же: о новой ее работе я ничего не знаю! Нам было о чем поговорить, кроме ее новой работы.

– Представляю…

Я встала. Евгений тоже встал:

– Татьяна, ты вот что… Ты маму как-нибудь там того… Она не виновата, правда. Она у нас хорошая и добрая, даже чересчур. Она не могла убить Карину, я готов поручиться. Может, мне сходить в полицию и объяснить это там? Как я могу доказать ее невиновность?

– Жень, ты же учишься в юридическом и, значит, должен знать, что показания свидетеля являются доказательством лишь в том случае, если он предоставляет факты. Факты, а не эмоции! А что предоставишь ты? Придешь в полицейский участок, будешь там размахивать руками и кричать, что мама не виновата, что она хорошая и добрая, даже чересчур? А факты? Есть конкретные люди, которые показали, что видели ее возле дома Карины Овсепян… Так что ты, извини, не свидетель, и твои слова останутся словами. Лучше бы послушался родителей и сидел бы дома или дружил с хорошей девчонкой.

Он отвел глаза:

– Они ее просто не знали… Она была хорошей…

Я невольно усмехнулась:

– Да ладно! Кому другому расскажи. Я что, такая идиотка, что мне можно втюхивать эту ахинею? Карина Овсепян – хорошая девчонка! Запомни: хорошая девчонка не стала бы спать с двумя мужиками одновременно и тем более стравливать отца с сыном. Хорошая девчонка честно призналась бы работодательнице, что у нее брат – уголовник, ее ведь спрашивали об этом. И еще хорошие девчонки не воруют пистолеты из сейфов и не допускают того, чтобы для них сын воровал деньги и побрякушки у родной мамочки. Все. Давай!

Я вышла из комнаты Евгения и отправилась обратно на кухню к бабушке-графине:

– Виталий Яковлевич еще не подъехал?

– Пока нет, но должен быть с минуты на минуту. Татьяна, попьем пока кофейку?

Мы с Серафимой Аркадьевной сели за стол и за разговором выпили по чашке ее ароматного, хорошо сваренного кофе. Бабушка-графиня старалась держаться естественно, хотя у нее это получалось с трудом. Было видно, что задержание ее дочери подействовало на нее не слишком хорошо. Я даже заметила на столе возле нее пузырек валидола. «Да, волноваться в ее возрасте очень опасно», – подумала я. Еще удивительно, как она держится и ведет светские беседы. Впрочем, Серафима Аркадьевна больше рассказывала о своей дочери: какой она замечательный человек, какая хорошая жена и хозяйка, заботливая мать, ну и все в этом духе.

Когда замок входной двери щелкнул, бабушка, подняв указательный палец, сказала:

– А вот и Виталий…

Вскоре хозяин появился в дверях кухни. Он был безукоризненно выбрит и причесан, костюм-тройка с галстуком и белоснежная рубашка делали его похожим на бизнесмена. Шлейф дорогого парфюма вплыл в помещение вместе с его приходом.

– Татьяна, вы здесь? Здравствуйте. Пройдемте в мой кабинет, там нам будет удобнее поговорить.

Эта была довольно просторная комната с лоджией. Большой письменный стол с кожаным солидным креслом, диван, пара кресел, книжный шкаф и натуральный ковер на полу – таков был кабинет начальника кредитного отдела коммерческого банка.

– Присаживайтесь, – сделал он приглашающий жест рукой.

Я опустилась в низкое уютное кресло оливкового цвета, а хозяин уселся за свой шикарный стол.

– Во-первых, я, наверное, должен дать вам аванс, – с этими словами хозяин кабинета полез в карман и достал солидный кожаный бумажник из крокодиловой кожи.

Я не возражала против такой приятной для меня процедуры. Когда несколько хрустящих симпатичных купюр перекочевали в мой кошелек, я поблагодарила хозяина и приступила к своим вопросам: