Фридрих Незнанский - Синдикат киллеров

А ближе к концу рабочего дня Меркулов снова позвал Турецкого к себе в кабинет.

— Я только что дал задание Иванцову просмотреть крупные дела за последние три года. Пока, думаю, этого достаточно. Можешь радоваться, — фыркнул Костя, — начальник пошел на поводу у подчиненного.

— На тебя это так не похоже! Но что случилось, Костя?

— Просто, поразмыслив над твоей бредятиной, я решил, а чем действительно черт не шутит? Ведь нельзя же полностью исключить, что кто-то из этой компании или они все вместе проходили по какому-нибудь делу? Уголовному, а может быть, и гражданскому. Ну, в общем, посмотрим. Если даже имеется хотя бы одна сотая процента, уже помощь. Но больше я надеюсь, что тебе удастся разговорить Молчанова. И тогда уже отпадет нужда искать преступника, он сам вычислится.

— Хорошо бы нам слона поймать большого... Ну а если Молчанов закроет рот на замок? Я ж не могу и в самом деле угрожать ему арестом. Он скажет, я все известное сообщил вашему следователю, оставил своего человека — начальника охраны, ну а сам от всех волнений решил отдохнуть. Что, не имею права? Я что, на государственной службе? Дисциплину нарушил? Вот и все аргументы. А то, что мы начали дело по факту его исчезновения, то как начали, так и кончим, если он с помощью все тех же своих друзей-приятелей выйдет на нашего генерального. Еще и нам врежут за эту, как ее — помнишь? — неавторизованную активность... Вот разве что по-человечески с ним как-то... Если он способен пойти на это. Да и Слава что-то любопытное там у него раскопал. Знать бы, другое дело. — И вдруг сказал без всякого перехода: — Костя, а ведь ты мне сегодня всю жизнь поломал.

Как это? — Костя взглянул поверх очков и напряженно наморщил лоб.

— А в прямом смысле. Я ведь собирался сегодня схватить Ирку и отволочь в загс для написания заявления. А ты меня вместо этого — в Сибирь. Теперь ведь могу и передумать.

Костя хмурился и смотрел недоверчиво, желая понять — всерьез ли говорит Турецкий или, как обычно, лепит горбатого? Кто его, однако, разберет! И Костя спросил неуверенно:

— Но ведь, судя по твоему очень неискреннему виду и явно жульническим замашкам, до сих пор тебя вполне устраивала этакая легкая и фривольная жизнь казака?

— Костя, — Турецкий постарался говорить как можно серьезнее, — все когда-нибудь кончается.

— А ей-то ты сказал об этом? — проявил прозорливость Костя.

— Что ж я, псих, что ли? Да она меня может знаешь куда послать? Ей нельзя давать времени на раздумье: за шкирку и...

— Ты говорил про подол, — напомнил Костя.

— Это одно и то же, просто с другого конца. Костя, Ирку надо брать с налету, в глубоком пике, понимаешь? Чтоб она не могла ни вправо, ни влево.

— А может, ты ошибаешься? И она, как вполне нормальная женщина, по неизвестной причине связавшая жизнь с таким оболтусом, как ты, только и ждет, когда ты ей скажешь ласково: моя дорогая и так далее, ну что обычно говорится в таких случаях?..

— А что говорится? — Вопрос Турецкого был коварен, но Костя не купился на него.

Ты хочешь узнать, что я сказал Леле? — Он наивно и беззащитно взглянул на Сашу, и тому почему-то стало неловко. Ибо Костины семейные отношения были табу, а для него, Турецкого, в первую очередь. Таких нежных и уравновешенных отношений надо было еще поискать. Им пришлось пережить вместе такое, что никому не пожелаешь, но их чувства друг к другу остались такими же чистыми и глубокими, как в первый день творения. Ни с кем нельзя было сравнивать этот семейный триумвират: Костя — Леля — Лидка, иначе можно было бы усомниться, что на земле вообще осталась хоть какая-то малая доля справедливости. Нет, не туда заехал брат Турецкий, и, пока не поздно, надо выруливать.

— До ваших отношений, Константин Дмитриевич, нам, конечно, далеко, сами понимаете, время не то, молодежь пошла, знаете ли... Да и Ирка не похожа, по-моему, на княгиню Волконскую, которая, если помните, кинулась за своим мужем в Сибирь. От Ирки такого не дождешься.

— Знаешь что, дорогой мой, — ласково улыбнулся вдруг Костя, — а пошел бы ты со всеми своими розыгрышами...

— Ну вот, — принял оскорбленный вид Турецкий, — в кои-то веки вызовешь начальника на откровенный, душевный разговор, как тебя сразу же отсылают по известному адресу!

— Ну если вопрос стоит таким образом, что ж. — Костя снял телефонную трубку и, зажав микрофон ладонью, сказал, глядя поверх очков: — Я вызываю срочно машину, время еще есть, мы заезжаем на Фрунзенскую, едем в загс, кажется, это где-то в районе Пироговки, неподалеку, и вы в моем присутствии подаете заявление. Ну, вызываю машину?

Турецкий онемел.

— Так ведь... Отчего ж не подать? Подать всегда можно. Но разве в этом дело? Сегодня у нее — да, а завтра? Наверное, ее устраивает такое положение, — попробовал было снова заморочить он голову Косте.

А Костя, покачав трубку в ладони, небрежно бросил ее на аппарат и после паузы сказал:

— Не в ней, дорогой мой, дело, а в тебе. Это тебя устраивает вольная жизнь. Потому что ты уверен: она рядом, никуда от тебя не убежит... ибо ей некуда бежать, а ты об этом никогда не думал... и она тебя поддержит, выручит, даже раны твои боевые залечит, чего ж тебе еще?

Костя сказал это таким спокойным и чуточку печальным голосом, что у Саши перехватило дыхание. Боясь все испортить какой-нибудь глупой шуткой, он только молча вздохнул.

— Я бы тебе вот что посоветовал. Езжай-ка ты домой и проведи вечер с ней вдвоем. Машину я тебе подошлю. На тот случай, если княгине захочется вдруг проводить тебя в Сибирь. До Домодедова. И запомни, пожалуйста, у тебя отличная толстая кожа, она быстро затягивает даже ножевые и пулевые отверстия. А у Ирины кожа нежней, она женщина, а с ними случается, что неловко сказанное слово может сделать рану пострашней пулевой, которая не затянется, как ты ее потом ни лечи. В общем, вали отсюда, надоел.

В Листвянке было пронзительно светло от солнца. Отражаясь в байкальской воде, оно било с такой силой, что все вокруг казалось залитым сияющим серебром. Сразу заболели глаза. Машков понимающе хмыкнул и протянул Турецкому солнцезащитные очки.

— Тут без этого нельзя, ослепнуть можно.

— Да, красота потрясающая. А что, разве Байкал у вас не замерзает? — спросил Саша.

Вообще-то замерзает, но нынче весна теплая, ранняя. То ли еще будет! — пообещал майор. — Ну, давайте сходим позавтракаем. Николай Николаевич, — нагнулся он к водителю, — ты как, с нами пойдешь или домой? В принципе ты нам сегодня больше не нужен, решай. — Шофер что-то сказал, и майор махнул ладонью. — Езжай, мы дадим знать.

Машина развернулась и укатила обратно в тайгу. А Турецкий с Машковым поднялись по недлинной улочке на высокий берег, где стояло вполне современное, в окружении одноэтажных деревянных домов за высокими заборами, здание гостиницы, где был и ресторан. Вот, оказывается, и сюда дошла цивилизация? Оно конечно, Байкал, туристы, их теперь стало особенно много из-за рубежа, вот и обслугу приходится держать соответствующую.