Паула Гослинг - Кобра

Она приняла его тело в свое и обняла, поднимая бедра, чтобы ответить на его толчок своим, а потом опять и опять. Он бешено двигался внутри нее бьющим бархатным молотом, узкой рыбой, ныряющей в серебряное море, сначала в глубину, а затем все выше и выше.

Наконец они оба простонали в темноте долгим открытым вздохом освобождения от самих себя. Свет он неоновой рекламы падал на них разноцветными пятнами, когда они лежали рядом, почти не решаясь поверить в то, что двери между ними открылись навсегда.

Перед самой зарей, когда Клер мирно спала на его плече, боль от раны разбудила Малчека. Он лежал без движения и терпел, не желая беспокоить Клер.

«Внезапно жизнь становится простой, – решил он. – Все те другие дороги. Все другие пути, и вот, оказывается, куда я шел все это время. Я не мог свернуть, и не стоило даже пробовать».

Он смотрел, как свет от мигающей лампы рекламы дрожит на потолке. Было бы здорово, если бы это что-то значило. Возможно, пульсирующий свет посылал ему закодированное сообщение, которое он не мог прочитать.

Белый, оранжевый. Белый, белый, оранжевый, белый.

Шифры, которым научил меня отец.

И усталость сломала последний барьер. Теперь, после стольких лет, он признался себе в том, что эта последняя пустота остается в нем и никогда уже не будет заполнена снова. Слезы медленно и горячо бежали по его щекам: он беззвучно оплакивал смерть своего отца. Ушедшего прежде, чем Малчек смог попросить прощения. Мертвого уже тогда, когда он убивал во Вьетнаме.

Еще одна дорога, которая окончилась много лет назад.

Еще один пропущенный перекресток.

Они выехали из мотеля на заре, заплатив вперед еще накануне вечером. Между сосен висели облака тумана, и неподвижные ветви виднелись в полутьме, иногда капли еле слышно падали с концов сосновых иголок. Перед мотелем стояло еще три машины с запотевшими стеклами, жалюзи на всех окнах мотеля были опущены.

Малчек позволил машине катиться вниз по небольшому уклону дороги с выключенным двигателем, боясь потревожить тишину окружавшего их леса. Он не запустил мотор, пока они не проехали довольно приличное расстояние в сторону шоссе, и сделал это очень-очень мягко. Они все еще не обменялись ни словом, как будто находились в сговоре с утром, двигаясь, как утренние звери, тихо и медленно.

Когда они выехали на шоссе, оно было черным в полумраке и пустым, машины почти не встречались. Малчек остановился на перекрестке, просчитывая возможные варианты.

Он не знал, насколько сильно ранен Эдисон и как это отразится на его поступках и намерениях, если отразится вообще. Он повернул машину на север.

Как только выйдут газеты, Эдисон узнает, что больше не сможет вернуться домой, никогда. Он будет где-то в бегах, и за ним будут охотиться, пока не схватят.

– Сколько у тебя осталось денег? – спросил он Клер.

Она повернулась, вздрогнув от его голоса, прозвучавшего среди полного молчания.

– Я не знаю.

– Посчитай.

Она достала сумочку и пересчитала деньги.

– Около трехсот долларов. Зачем?

– Достань карту и найди ближайший большой город.

После минуты шуршания бумагой, она сказала:

– Реддинг. Следующий поворот направо.

Он свернул направо на следующем перекрестке.

Когда Малчек позвонил этим вечером Реддесдэйлу уже из другого мотеля, связь была плохой. Голос комиссара звучал устало, но победно. История Алвы была опубликована в дневных номерах газет.

– Рассказываю новости, Майк. ФБР обыскало квартиру Алвы. Все было на месте, чистенько и аккуратненько. Весь арсенал в подвале, взрывчатка. Файлы, картотеки, как с иголочки.

– Он ведь бизнесмен, – заметил Малчек. Он смотрел, как Клер идет от чемодана к комоду с полными руками его носков. Он еще не сказал ей, что рано утром они снова уезжают.

– Но дело вот в чем. Все файлы закодированы каким-то шифром. Мы нашли несколько интересных имен, но вся полезная информация зашифрована. Феды просто бесятся. Они подключили компьютер, но один из федов сказал мне, что это, скорее всего, так называемый «книжный шифр». Пока они не знают, что за книга, этот шифр невозможно расколоть.

– Я бы не стал пробовать Библию.

На другом конце трубки помолчали.

– Как ты?

– Устал. Что у тебя еще?

– Отпечатки, естественно. Он служил снайпером в Корее.

– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

– Хорошо. Сегодня в банках Реддинга довольно оживленно.

Малчек перевел дыхание.

– Да, я отхватил себе богатую невесту. Всегда знал, что меня ждет красивая жизнь.

Клер обернулась и высунула ему язык.

– Я бы тебя поздравил, если бы на этом все закончилось, – Малчек слышал шуршание бумаги на другом конце провода. – В девять тридцать утра главный офис «Банк оф Америка» в Реддинге связался в офисом «Банк оф Америка» здесь в Сан-Франциско, по поводу счета Клер Рэнделл. Она разговаривала персонально с одним из вице-президентов БА, и они закрыли ее счет. Она вышла из банка с семнадцатью тысячами долларов наличными, к большому сожалению официальных лиц Реддинга, которые не смогли убедить ее так не поступать.

– Ее парень не верит в кредитные карточки.

– Ага. В два тридцать главный офис Первого Федерального Банка в Реддинге связался с Первым Федеральным в Нью-Йорке по поводу счета Томаса Алвы. Он вышел из банка с девятью тысячами наличными, к большому огорчению официальных лиц, которые не смогли его убедить, что чеки безопаснее.

Малчека бросило сначала в жар, затем в холод. Два главных банка находились в одном квартале в центре Реддинга. Только разница во времени между побережьями и пара сотен ярдов разделяли их. Клер заметила выражение его лица и села рядом на кровать.

– Что-нибудь о нем слышно?

– Ничего, – скорбно сказал Реддесдэйл. – Мы разослали его портрет по аэропортам, автобусным и железно дорожным станциям, на обе границы, номер паспорта, описание – что только можно.

– Он может купить новый паспорт в любой момент.

– Разумеется. ФБР нажимает, Майк. По-видимому, некоторые из имен произвели большой фурор. Большой бизнес, профсоюзы, политика.

– Становится дешевле убить своего оппонента, чем платить за выборную кампанию.

– Это точно. Как ты думаешь, что он собирается делать?

– Взять деньги и сматываться, что еще? У него за границей должен быть в запасе приличный капитал. Я бы на его месте сбежал. Что ты сказал обо мне и Клер?

– Ничего. Все думают, что я какой-то гениальный детектив, который все вынимает из шляпы.

Малчек было улыбнулся, но рана напомнила о себе.

– Что слышно на улицах? Ему сейчас необходима помощь, хотя, я думаю, в связи с возросшей популярностью, он обнаружит, что цены поднялись.

– Пока ничего. Это дело времени.