Бретт Холлидей - Один час с Барбарой

— Если подумать, то, пожалуй, рюмочка мне бы не повредила.

Шейн наполнил рюмку коньяком и протянул ее Полсону.

— Чистый коньяк вас устроит? — невозмутимо осведомился он.

Полсон, не отвечая, поднес рюмку ко рту, залпом осушил ее, испустил глубокий вздох и поежился.

— Я — брат Барбары и, как вы можете сами убедиться, вовсе не умер. Теперь вам понятно мое беспокойство и желание поскорей отыскать сестру и позаботиться о ней?

— Очень даже понятно, если вы действительно ее брат и не лжете. Но, к сожалению, она мне изложила совершенно иную версию случившегося. Она пришла ко мне и наняла меня для того, чтобы я защитил ее от вас. Описала ваши приметы, включая шрам. Она хочет также, чтоб я выяснил, кто убил ее брата и каким образом избавились от трупа. Вы должны согласиться, — заключил Шейн, — что все эти противоречия осложняют мою задачу. Пока я не узнаю, кто из вас двоих водит меня за нос…

— Только не я! — быстро воскликнул Полсон.

Он достал из заднего кармана бумажник, раскрыл его и что-то вынул.

— У меня есть документы! Я могу доказать, что я — Берт Полсон. Вот, смотрите сами, я плохо вижу без очков.

Шейн отвел в сторону его руку с документами.

— А я могу с легкостью доказать, что я Майкл Шейн, — парировал он. — Но если я вам скажу, что у меня есть сестра по имени Барбара, что она внезапно сошла с ума и думает, будто я собираюсь ее убить, это вовсе не будет означать, что я ее брат. Выпейте-ка еще глоток и расскажите, чем кончилась ваша невероятная история.

— Нет, спасибо, мне пока хватит, — отказался Полсон, ставя рюмку на столик. — Что ж, слушайте. Мы с Барбарой живем в Джэксонвилле. Вернее, жили до того самого дня, когда меня призвали на службу в Корею. Пока я был там, наша мать умерла. Когда я вернулся, Барбара жила одна, и, похоже, ей это нравилось. В Джэксонвилле у нее была неплохая работа, и, казалось, она наслаждается своей независимостью. — Он помолчал, устремив взгляд в пустоту, будто что-то припоминая. — Возможно, я был неправ, но я подумал, что, наверное, такая жизнь Барбаре и нужна. У нашей матери был трудный характер, и Барбара никогда не жила своей жизнью. В шестнадцать лет у нее было нервное расстройство, и несколько месяцев она провела в психиатрической больнице. Я всегда считал, что всю ответственность за это несет наша мать. Вернувшись из Кореи, я рассчитывал поселиться в Джэксонвилле и думал, что Барбара будет вести наше хозяйство. Поговорил с ней об этом, но она закатила истерику, сказала, что я такой же эгоист, как наша мать, и хочу превратить ее в рабыню. — Он беспомощно развел руками. — Что тут поделаешь? Ей было двадцать лет, она сама зарабатывала на жизнь. Я не знал… Я очень любил ее, желал ей добра, но я не знал… И решил, что будет лучше, если она останется одна. Мне предложили работу в Детройте, и я согласился. Судя по письмам, которые я получал от Барбары, все у нее было в порядке… А потом, две недели назад, она прислала телеграмму, где сообщала, что у нее неприятности.

— Какого рода?

— Она не уточняла. Телеграмма была несколько странная. Ну, как сказать?.. Какая-то паническая, несвязная. Я ответил, что выезжаю, и отправился на своей машине — двадцать шесть часов пути. Когда я приехал в Джэксонвилл, ее в городе не оказалось. Никто не знал, где она. Я нанял тамошнего частного детектива, и сегодня во второй половине дня он разыскал ее здесь, в отеле «Ибикус», в триста шестнадцатом номере. Я сразу почуял, что что-то не так, поскольку раньше, приезжая в Майами, мы всегда останавливались в «Тропикал Армс», где нас все знают. Я сел в машину и поспешил сюда.

— В котором часу вы выехали из Джэксонвилла? — поинтересовался Шейн.

— Около четырех.

— Не очень-то вы спешили найти сестру, — сухо заметил детектив. — Этот путь можно легко преодолеть за четыре часа.

— Я попал в аварию недалеко от Форт-Лодердейла: в меня врезался какой-то идиот. Я замедлил на красный свет, а он наскочил на меня сзади, и я влепился лбом в ветровое стекло. Потерял сознание, разбил очки, так что потом вынужден был еле тащиться и потерял много времени. Когда я приехал в «Ибикус», было около половины десятого.

Полсон снова замолчал, блуждая где-то взглядом, словно пребывал во власти мучительных воспоминаний.

— Что же дальше? — спросил Шейн.

— А дальше я поднялся на третий этаж. Идя по коридору, увидел, что дверь триста шестнадцатого номера открыта. Горит свет. Я был в трех ярдах от комнаты, когда из нее вышла Барбара. Заметив меня, она испустила крик и кинулась бежать. Я не перестаю думать об этой сцене, — добавил Полсон устало, — и по-прежнему ничего не могу понять. В коридоре было довольно темно. Барбара выходила из освещенной комнаты — должно быть, она меня не узнала… Вот возможное объяснение.

— Это не объясняет того, что рассказывает она, — резко возразил Шейн. — Она утверждает, что остановилась в «Рони Плаза» вместе с братом. Тот позвонил ей и попросил приехать в «Ибикус». Она пришла туда в половине десятого и обнаружила его на постели в триста шестнадцатом номере с перерезанным горлом.

— Но в триста шестнадцатом не было вообще никого, ни живого, ни мертвого! Я уверен в этом! Кинувшись вдогонку за Барбарой, я успел бросить взгляд за дверь. Комната была пуста!

Шейн кивнул, допил свою рюмку и поставил ее на столик.

— Я знаю. По крайней мере, эта деталь совпадает с ее рассказом. Она говорит, что тело ее брата исчезло, пока она звонила по телефону из другой комнаты.

— Но ведь ее брат — это я! — снова воскликнул Полсон, которому отчаяние, казалось, придало силы. — Позвольте мне ее увидеть, мистер Шейн, позвольте с ней поговорить! Вы останетесь тут же, будете свидетелем! Вы же видите, что ей надо помочь! Видите, что ее рассказ бессвязен!

— Некоторая непоследовательность в нем есть, это точно, — согласился Шейн. Он в нерешительности забарабанил пальцами по ручке своего кресла, потом добавил: — Кое-какие детали нетрудно проверить.

— Так проверьте же, черт возьми! — взорвался Полсон. — Вы детектив или нет? Выясните, в чем тут дело! Вы говорите, что с Барбарой все в порядке и вы мне ее покажете, но могу ли я вам доверять? Докажите!

— Пока что вам придется поверить мне на слово.

Шейн взялся за телефон и набрал номер «Ибикуса».

— Скажите, у вас проживает некая мисс Полсон? — спросил он у телефонистки. — Барбара Полсон из Джэксонвилла?

— Комната триста шестнадцать, — тут же ответила Эвелин. — Но мисс Полсон вышла.

— Я знаю. Скажите, малышка, что, в триста шестнадцатом никаких новых трупов?

Последовало продолжительное молчание.

— Не понимаю, о чем вы, сэр, — сказала наконец Эвелин. — Кто говорит?

— Не имеет значения.

Шейн повесил трубку и подошел к Полсону, который, встав с кресла, вопросительно смотрел на него.