Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий

 свежую еду.

 Кусок мяса, довольно большой, политый зеленоватым мятным соусом,

 занимал больше половины широкой тарелки. Я уже не буду говорить подробно о

 гарнире, чтобы не приняли меня за француза. Но я видел, как Вацлав

 посмотрел на свою, точно такую же порцию. Клянусь, что и его глаза

 блеснули.

 Разворачиваясь, официантка сладко проговорила: "Слонятина..."

 Потом она поднесла нам еще кусочки лимона и черничный напиток.

 - Ты знаешь, Казмо, кажется, согласился! - сообщил радостным голосом

 Вацлав, покончив со своим куском слонятины.

 - Да?! - сыграл я удивление, не желая расстраивать друга тем, что

 новость эта мне знакома.

 - Ага! - подтвердил Вацлав.

 Потом подвинул к себе чашечку кофе с медом и пригубил.

 - И когда он вступит в должность?! - поинтересовался я.

 - Ну, это не совсем просто... - Вацлав облизал губы. - Во всяком

 случае сегодня или завтра Айвен сообщит всем нам дату...

 Я добрался до своей чашечки кофе и воспользовался ею, как поводом

 продержать недолгую паузу в разговоре, обдумывая свою ситуацию с

 написанием гимна.

 И тут совершенно некстати Вацлав спросил:

 - А как там у тебя с гимном?!

 Мне ничего не оставалось, кроме как сказать:

 - Плохо...

 - Почему? - искренне удивился Вацлав. - Ведь гимн - это просто песня!

 Я, допив кофе, принялся объяснять ему природу всех трудностей,

 которые усложняли работу над гимном, а вместе с этой работой усложняли мою

 жизнь.

 - Но послушай, - кивая, произнес Вацлав. - Если так трудно, то просто

 поищи что-нибудь из уже написанного. Ведь полно случаев, когда гимном

 становится какая-нибудь древняя песня...

 Эта идея мне понравилась. Я сразу же попытался вспомнить что-нибудь

 из песен, но в этот момент к нашему столику подошел парень, про которого я

 знал лишь то, что он - венгр, и, нагнувшись к уху Вацлава, что-то

 прошептал. Потом отошел.

 - В три часа собираемся в кафе у Ирины, - сказал мне Вацлав, отвечая

 на мой вопросительный взгляд. - Будет серьезный разговор.

 Новость о серьезном разговоре меня поразила меньше, чем то, как он

 назвал это кафе. "У Ирины"?! Я-то думал, что только мне известно ее имя,

 но выходит, что... Хотя, может быть, я снова преувеличиваю. Ведь Вацлав

 видел меня с нею, когда мы первый раз говорили о ее жизни... Не мы, она

 говорила, конечно... И он, зайдя, прервал своим появлением наш разговор...

 Ну ладно, у Ирины, так у Ирины.

 Договорившись о встрече, мы встали из-за стола. Вацлав вышел на

 улицу, а я, подойдя к официантке, озадачил ее вопросом:

 - Извините, - обратился я к ней, дружелюбно улыбаясь. - Не мог бы я

 взять с собой один кусочек мяса... слонятины?!

 Она бросила на меня любопытный взгляд.

 - Вам понравилось?! Вы могли бы и здесь съесть еще одну порцию, хотя,

 честно говоря, это не молодая слонятина...

 Я терпеливо улыбался ей в лицо и это возымело действие: она зашла на

 кухню кафе и вынесла мне кусок мяса, пожалуй, вдвое больше того, что съел

 я за завтраком.

 Я взял со стола салфетку и, завернув в нее мясо, вышел на улицу.

 Выходя, я не оглядывался, хотя и ожидал ее вопрошающего взгляда

 вослед мне.

 Идея, которая пришла мне на ум, не была уж настолько странной, но

 именно в тот момент я почему-то подумал, что она не совсем обычна.

 Неся кусок слонятины в правой руке и ощущая его увесистость, я шагал

 по уже знакомой мне "неаккуратной" аллее в сторону заброшенного

 ботанического сада. Шел я, конечно, не к заморским цветкам и деревьям, а

 немного дальше. Я шел в "сад выбеленных костей" - именно так поэтически