Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий

 главным должен стать народ... Но опять и это слово мне не нравится, и

 звучит оно как-то деревянно. Человечество, массы, люди, человек...

 Вот я, кажется, и нащупал верное слово. Главным в гимне должен стать

 каждый человек государства, каждый житель города...

 ЧЕЛОВЕК... Как написать о тебе хорошую песнь?! Как оставить от тебя в

 будущем гимне только хорошее и куда деть все порочное, которого намного

 больше?! А, человек?

 Но глядя на идущих мне навстречу гуляющих героев и девушек,

 приехавших вслед за этими героями, я вижу счастливые открытые лица,

 добрые, желающие всему миру процветания, улыбки. Вот оно, хорошее, то, что

 сверху и видимо. Вот об этом и надо писать. Вглубь не смотреть, в душу не

 заглядывать...

 ("Животных не кормить!" - вспомнилось мне почему-то).

 За всю свою жизнь я написал только одну песню, и, как назло, эта

 песня была пропитана воинственностью, гордостью и патриотизмом жителя

 великой империи. В нашем полку во Вьетнаме она настолько прижилась, что

 приходилось мне ее слышать почти каждый день и помню, как меня тошнило от

 ее слов, особенно перед тем, как принял я окончательное решение

 дезертировать.

 Не знаю, сколько раз я прошел туда и обратно по набережной, сколько

 мыслей и идей побывало в моей голове, которая уже начинала гудеть, как

 гудят провода на линиях высоковольтных передач. Но тут меня окликнул

 Вацлав и я охотно отвлекся от своих размышлений.

 Последнее время он как-то глуповато по-английски начинал свои

 разговоры. Обращал внимание собеседника на чудесную или же наоборот,

 отвратительную погоду, хотя последней, по большому счету, не случалось, и

 только затем из его рта вылетали нормальные человеческие слова. В этот раз

 о погоде он забыл.

 - Сегодня праздник! - сообщил он весело. - День арабской культуры!

 - Арабской культуры?! - переспросил я и он, заметив недоумение на

 моем лице, пояснил:

 - Инспектор по правилам поведения разрешил им...

 - И что там будет?!

 - Посмотрим! Наверно, что-то вроде арабского народного гуляния.

В - Рђ РіРґРµ?

 - На площади святого Лаврентия.

 - И такая есть?! - я удивился еще больше.

 - Да, это единственная площадь в городе. Вверх по лестнице от твоей

 гостиницы, - объяснил Вацлав. - Знаешь, там есть пьедестал от какого-то

 памятника и надпись на нем сбита молотком... так вот сразу за ним и вверх.

 Минут пять идти...

 Насколько надо быть ленивым человеком, чтобы не изучить этот в

 общем-то крохотный город!

 Предупредив, что праздник арабской культуры начнется через час,

 Вацлав захотел пригласить туда еще кого-то из своих друзей. Он ушел и я

 опять остался в полном одиночестве на набережной. Но больше в этот день о

 гимне я не думал. Я смотрел на горизонт и ждал обещанного праздника.

В

 Площадь святого Лаврентия я нашел быстро. В ее центре были сложены

 какие-то картонные коробки. Я подумал, что это декорации для будущего

 праздника.

 Возле коробок дежурили несколько парней из восточных армий. Они

 весело переговаривались, улыбались и, время от времени, озирались по

 сторонам, проверяя: собирается ли народ на праздник их культуры.

 Прошло еще минут двадцать, прежде, чем площадь начала заполняться

 зрителями и участниками. Подошел и Вацлав в компании с будущим

 правительством - теми самыми ребятами, остававшимися на вершине предгорья

 обсуждать светлое будущее. Потом кто-то положил мне руку на плечо. Я

 обернулся.