Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий

 Наконец все застыли, держа бокалы и стаканы в руках.

 - За успех! - сказал Айвен.

 - Подожди! - оборвал его генерал. - Сначала скажет президент...

 И он замолчал, задумавшись, но все терпеливо ждали его слов.

 - Я хочу торжественно пообещать вам, - наконец заговорил Казмо, -

 делать все, что угодно, для процветания и счастья нашего города! И, если

 надо, я готов взять в руки любое оружие, чтобы с ним в руках повести вас

 на защиту отечества, на защиту наших интересов!.. Давайте выпьем за нас,

 за наш город и за наше великое будущее!

 Стекло, из которого были сделаны бокалы и стаканы, звенело очень

 глухо. Все-таки не хрусталь.

 Генерал, допив вино, положил себе на тарелку большой кусок

 лендлизовской тушенки, разломал его вилкой и, заедая хлебом, стал жевать

 громко и смачно.

 Мне попалась банка с японскими иероглифами. С осторожностью я выложил

 из нее кусок чего-то на свою тарелку и понюхал.

 - Китовое мясо в соевом соусе! - заметив мои подозрения, сквозь

 набитый едою рот, сообщил мне генерал.

 - Только вы не подумайте, - дожевав, вновь заговорил хозяин виллы, -

 не подумайте, что я так каждый день питаюсь, да и вообще, что это всегда

 было моей любимой едой. На фронте я любил ресторанную кухню, а эти вот

 консервы терпеть не мог. Это нормально: на фронте что-то должно тебя

 связывать с мирной жизнью, ну а здесь, в мирном городе, у меня всегда

 возникала необходимость в чем-то военном... И мне, слава богу, всегда шли

 навстречу...

 Мы пили и закусывали. Китовое мясо отличалось почти полным

 отсутствием вкуса, и если бы не соевый соус, его, должно быть, вообще

 нельзя было бы есть. Добросовестно доев кусок японского кита, я для

 разнообразия положил себе немного русской тушенки, но в этот раз мой выбор

 заставил меня скривить губы - русская тушенка оказалась жиром с редкими

 сгустками мяса, настолько редкими, что я так и не разобрал его вкус.

 Как раз под эту чертову русскую тушенку кто-то предложил тост за

 генерала, что, конечно, Казмо очень понравилось и он потребовал налить "по

 полной". Заедать вино жиром было малоприятно, и я дотянулся до

 лендлизовской банки.

 - Феликс, а помнишь наш последний бой?! - обратился слегка охмелевший

 генерал к своему слуге.

 Феликс и так был бледным, но после этих слов как-то весь сжался и еще

 больше побледнел - воспоминания, должно быть, не были слишком приятны.

 - Это было уже двадцать три года назад, - продолжал генерал. - Даже

 не верится! Да, двадцать три года назад. Я как раз обедал - я это

 прекрасно помню - в палатке-шатре стоял крепкий дубовый стол на одну

 персону... мой стол, одним словом. А Феликс тогда приготовил удивительное

 блюдо - поросячьи ушки в... в каком-то сногсшибательном соусе...

 - В апельсиново-спаржевом... - подсказал глухим голосом Феликс.

 - Да-да... Ты-то, конечно, помнишь! - генерал на мгновение замолчал,

 будто сбился с мысли, но тут же, сделав здоровый вдох, продолжил. -

 Феликсу было нелегко работать, ведь в той обстановке он должен был

 постоянно иметь на плече автомат. А попробуйте приготовить что-нибудь

 изысканное, когда у вас такая тяжесть болтается и мешает и рукам, и спине!

 Но он все-таки приготовил эти ушки! Я до сих пор чувствую на языке их

 вкус... Эта память неистребима! И я сидел за столом и ел их специально

 медленно, чтобы продлить удовольствие. А запивал я обед настоящим "Шато де

 Мутон". Это был удивительный букет. И вот в тот момент, когда я

 только-только принялся за третье ушко - а было их не меньше двенадцати -