Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий

 И вдруг услышал вокруг себя леденящий топот марширующих ног, обутых в

 тяжелые походные ботинки. Бросал взгляд на Ирину, но она, казалось, ничего

 этого не слышала. А топот тем временем нарастал, и я даже сквозь сон

 почувствовал, как меня бросило в холодный пот, и наволочка, и простыни

 мгновенно пропитались им и я заерзал от неприятных ощущений, не будучи в

 состоянии проснуться в той степени, когда движения тела тебе полностью

 подчинены. Так мой сон неожиданно превратился в заурядный кошмар,

 продержав меня в том состоянии до утра.

 А утром в окно снова светило добродушное солнце, и начинавшийся день

 ничем не отличался от предыдущих.

 Айвена в кровати не было, и я подумал, что он вовсе не приходил в

 номер - может быть так и заночевал у генерала, а может быть, после моего

 ухода они со всей серьезностью разрабатывали план действий на сегодняшний

 день?! Во всяком случае, если в городе к тому утреннему часу что-то и

 происходило, то лишним шумом оно явно не сопровождалось.

 Выйдя на улицу, я тут же обратил внимание на развешанные на дверях и

 стенах домов листки бумаги. Только начав читать один из них, я сообразил,

 что это и было то воззвание, или, если быть точнее - декларация о

 независимости города, о которой я уже слышал от Айвена. Но кроме

 присутствия этой декларации никаких изменений, по крайней мере внешних, в

 пространствах, доступных моему взгляду, я не наблюдал.

 Захотелось поесть, и ноги сами привели меня в то просторное кафе, где

 три раза в день кормились, если не все, то уж наверняка почти все герои,

 отдыхавшие в городе.

 Внутри кафе было непривычно спокойно. Только несколько столиков были

 заняты посетителями, да и то, посетители эти, вопреки уже утвердившейся в

 городе традиции, ели молча, и, казалось, как-то сосредоточенно.

 Я присел за свободный столик и принял позу нетерпеливо ожидающего

 клиента: уперся локтями в полированную поверхность стола и покрутил

 головой, нащупывая взглядом следы официантки.

 Она не заставила себя долго ждать. Но вместо того, чтобы предложить

 мне меню, она опустила на столик поднос и поставила молча передо мной

 тарелку овсянки, два кусочка хлеба и стакан чая.

 Я поднял на нее вопросительный взгляд, но она устояла и только перед

 тем, как развернуться, проговорила тем же глуховатым голосом, которым

 однажды произнесла "слонятина...": "Если бы не объявили ночью о своей

 независимости, то и продукты бы вовремя прислали..."

 Вкус овсянки напомнил мне о моем недавнем прошлом и я, еще не доев

 ее, уже забеспокоился - нынешнее меню пахло приближающейся войной.

 Я поискал среди посетителей кафе знакомые лица, но никого из друзей

 не увидел.

 Вышел на улицу, вспотевший после чая.

 Город был тих и ласков. Он лежал, расслабившись под лучами солнца, на

 относительно пологом спуске. В мареве, испаряемом землей, линии стен и

 крыши домиков теряли правильность и ровность, они пульсировали, дышали,

 тяготясь, возможно, этой влажно соленой жарою.

 Этот город за пару минут успокоил мои нервы лучше валерьянки и я,

 поначалу медленно, а потом все свободнее и раскованнее зашагал назад, к

 своей гостинице с надеждой встретить там Айвена или Вацлава и разузнать у

 них, что происходит.

 В гостинице было безлюдно. Деревянный пол коридора потрескивал под

 моими ногами, и из-за того, что кроме своих шагов я ничего не слышал, на