Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий

 Там же будешь забирать почту для города. Остальное по ходу дела. А пока

 можешь покататься, привыкнуть к машине. Вечером поставишь джип во дворе.

 Ворота всегда открыты.

 Я подошел к машине, завел мотор и выехал со двора.

 Ехал сначала совсем медленно - все-таки года два за рулем не сидел.

 На булыжнике трясло неимоверно, но чувствовал я себя за рулем уверенно и

 уже через минут десять выжимал сорок миль по узким улочкам города.

 Машина всегда хорошая игрушка для мужчины. Держась за руль, легко

 забыть обо всем, даже о женщине. Хотя опять я преувеличивал. Об Ирине я

 думал каждую минуту после нашего последнего разговора в кафе. Даже слушая

 инструкции Георгия, я думал о ней. И, поворачивая с одной улочки на

 другую, я смотрел по сторонам в надежде увидеть ее. Так хотелось увидеть

 ее у дороги, остановить машину и предложить ей проехаться. Детские мысли,

 конечно, но куда денешься от ребенка, постоянно в тебе живущего?! Если

 машина - игрушка, то уж тот, кто ее ведет, просто должен иметь что-то

 детское в своем характере. Иначе он не получит никакого удовольствия от

 этой игрушки.

 Но на улицах города я увидел всего лишь пару человек - из новых

 отдыхающих. Заметив джип, они так резво прыгнули в сторону, чуть ли не

 прижались к стене дома, вытянувшись, как по команде. Видно было, что они

 прибыли из очень дисциплинированной армии.

 Покатавшись в свое удовольствие почти по всем городским улочкам, я

 поехал в верхнюю часть города.

 Я мчал на авеню Цесаря, но все равно постоянно думал об Ирине.

 Было ясно, что я ее потерял.

 Было ясно и то, что ее любимый герой вчера сражался против меня,

 Вацлава, Тиберия и остальных ребят. И, может быть, он даже убил кого-то из

 наших. Но это не заставляло меня думать о нем с ненавистью. Вчера шла

 война, и можно было считать эту войну честной. Никто никого не обманывал.

 Но огорчала другая мысль меня: не начнись вчера революция - не

 появился бы и Кристоф со своими однополчанами. А тогда бы и Ирина не

 узнала о том, что он все еще жив. Но все уже произошло. Неудавшаяся

 революция лишила меня друзей. Лишила она меня и Ирины. И надо было уже

 забывать о ней. Сначала надо было забыть ее имя, оставив лишь то ласковое

 прозвище, которым я наградил ее в первый день своего пребывания в городе.

 Пускай останется "балериной", пускай спрашивает о моих желаниях, и я буду

 рассказывать ей, что мои желания обычно состоят из хорошего кофе, взбитых

 сливок с тертым шоколадом и изюмом и прочих сладких вещей. Пускай мы будем

 улыбаться друг другу, но улыбки наши должны быть легкими, ничем не

 обязывающими. И надо будет вернуть ей китайскую ширмочку - боюсь, она мне

 уже не понадобится.

 Я выехал на авеню Цесаря и дальше, вверх по ней, поехал помедленнее.

 Я не хотел так быстро оказаться у ворот виллы "Ксения". Я хотел

 остановиться первый раз на полпути к вилле, там, откуда хорошо виднеется

 терраса. Я очень хотел увидеть Адель, загорающей среди своих четырех

 пальм. И только насмотревшись на нее, я поехал бы дальше и остановился у

 ворот. Может, ее собачка наконец нашлась, и если она там, она наверняка

 учует меня и залает, обратив внимание своей хозяйки на неожиданного гостя.

 Впереди из-за крыш домов вынырнула знакомая терраса.

 Я остановил джип, стал на подножку машины, но ничего, кроме пальм, не

 увидел.

 И из-за этой неудачной попытки мое желание увидеть Адель еще больше