Марина Серова - Твоя невеста – смерть

– Он как тебе предложение-то делал? – улыбнулась тетя Маня, словно разговаривала с семнадцатилетней девочкой, а жених находился в соседней комнате, покурить вышел.

– Очень романтично, с цветами, в лучших, что называется, традициях, – ответила Серебрякова. – Купил огромный букет маргариток и сказал: «Маргаритка моя, ты все понимаешь, что я хочу сказать, потому что эти цветы созданы только для тебя».

Виолетта вдруг дернулась, резко повернулась и бросила мужу:

– Мне кажется, нам пора.

Сретенский тут же, словно ждал этого, бросился к Маргарите для прощальных соболезнований. Виолетта же, не глядя ни на кого, гордо проследовала в прихожую.

– Господи, ну кто же так подает сумочку! Эта ваша неуклюжесть… – послышалось вскоре оттуда женское ворчание. – До свидания! Спасибо не говорят, поэтому уж извините…

Последние слова были обращены к оставшимся. Сретенский, дождавшись, пока Виолетта исчезнет за дверью, с виноватым видом посмотрел на всех и тоже удалился.

– Я тоже пойду… – встал со своего места Барсуков.

Тетя Маня подозрительно сопроводила его взглядом, а Маргарита пошла проводить до дверей.

Когда ушел и Барсуков, тетя Маня со вздохом пошла на кухню мыть посуду, а я тут же поспешила задать вопросы Маргарите. Благо они накопились за время поминок.

– Скажите, а эта Виолетта – она всегда такая, как бы это сказать, странная?

– Да, – вяло ответила Серебрякова. – По крайней мере, сколько я ее видела, она то смеется как дурочка, то напустит на себя этакий вид страдалицы. В общем, по-моему, у нее не все дома. Виктор-то человек хороший, но слишком мягкий. Валерий мне говорил, что с такой, как эта Виолетта, он бы и дня не прожил. А Виктор терпит. Но это их дело…

Она снова вздохнула.

– Виктор приходил к Валерию все больше один, без нее. Я не знаю почему, но, по всей видимости, чтобы стыдно не было… Еще слухи ходили, что она… это самое…

И Серебрякова выразительно щелкнула пальцем по горлу.

– Закладывает? – удивилась я.

– Да. Это она здесь еще старалась держаться. А Валера рассказывал, что дома она прямо чуть ли не запоями пьет. Твердит, что она творческая натура. Мужа опять же по имени-отчеству называет. И он ее тоже.

– А чем она занимается? – уточнила я.

– Музыкой, – усмехнулась Маргарита и тут же пояснила: – Ничем, по сути. Строит из себя то певицу, то композиторшу, хотя не работает нигде и ни в каком коллективе не поет. Дома сидит. Песен ее тоже никто отродясь не слышал. Один Виктор работает, ее содержит. Он стоматолог в частной клинике. Детей у них нет, хотя живут десять лет.

– Может быть, поэтому она и пьет? – выдвинула я предположение.

– Может быть, – согласилась Серебрякова. – Но, по-моему, она не очень-то горит желанием стать матерью. Хотя мне совсем до них дела нет, до этих Сретенских… Скажите, Таня, а вы правда его найдете? Ну, того, кто убил Валерика?

– Я постараюсь, – ответила я. – Естественно, на сто процентов гарантировать не могу. Сами понимаете, чужая страна.

– Я вам обещаю, что оплачу все расходы, если вам понадобится туда поехать.

– Видимо, этого не избежать. Но… Сначала ответьте на вопрос: вы знали о том, что Борис Барсуков отбывал срок в тюрьме?

Серебрякова устало отмахнулась:

– Это давняя история. Мне Валерий рассказывал в общих чертах, я не интересовалась подробностями. Это же было еще до нашего знакомства. А сам Борис?.. Да, в общем, мне кажется, вполне безобидный человек. Скрытный, конечно, молчун. Тем не менее всегда вежливый и сдержанный. Валерику не раз помогал в различных делах.

– В каких же? – поинтересовалась я.

– Ну, машину, например, починить – он неплохо в этом разбирается. Потом ремонт помогал делать в моей квартире, когда мы решили там жить. В общем, ничего плохого про него сказать не могу.

Я кивнула. Про Барсукова, молчуна, похожего на бандита, я легко могла получить информацию из милицейских источников. По-другому обстояло дело со Сретенскими. Что-то в них меня настораживало.

– Маргарита, вы не знаете, Сретенский – это давнишний знакомый Валерия? Что их вообще связывало?

– Мне кажется, они не очень давно знают друг друга. Может быть, знакомы чуть больше, чем мы с ним. Это Борис – друг юности, а Виктор нет. А что, вы подозреваете Виктора?

– Я пока что никого не подозреваю, – призналась я. – Для того чтобы подозревать, нужны факты. Надо хотя бы выяснить мотив убийства. Пока что я его не вижу. Валерий, насколько я поняла, был довольно обеспеченным человеком. Вы знаете, кто унаследует его состояние после смерти?

– Господи, да какое там состояние! – воскликнула Маргарита. – Ну, он, конечно, не нищий был, не стану кривить душой. Но разве это можно назвать состоянием? Ну, машина у него была, квартира, деньги кое-какие… Что, из-за этого его убивать станут?

«В наше время, к сожалению, и за сто рублей убить могут», – печально подумала я, но вслух этого не сказала.

– А кому достанутся квартира, машина и деньги? – уточнила я.

– У-у-у-ух, – покачала головой Маргарита. Вопрос, по всей видимости, был ей крайне неприятен. – Я не знаю. Просто понятия не имею. Уж точно не мне! Мы же с ним еще не зарегистрировались. Так что официально я никто. Что касается денег – не думаю, что у него был огромный счет. Я даже не знаю, где он вообще хранил деньги. Да и какие деньги? Думаете, зарплата тренера такая большая? К тому же Валерий квартиру недавно поменял, ремонт сделал. Все деньги, что скопил, вложил в это.

– Но он же наверняка что-то оставил. Хотя бы на ту же свадьбу?

– Ну, наверное, – неохотно согласилась Серебрякова. – Но у меня этих денег нет. А на поминки и Анатолий, и Кирилл скидывались. Ну, и я, конечно, раскошелилась. Так что с вопросами о наследстве – это не ко мне. И рада бы помочь, да не могу.

– Слушай, Виолетта, ты нормально себя вести можешь? – Сретенский был взвинчен и эдаким раздраженным живчиком вертелся вокруг своей половины, которая, вскинув голову вверх, шла по улице.

– Нормально – это смотря для кого… Ха, скажите еще, Виктор Валентинович, что я должна подстраиваться под Маргариту и этих старушек! Эти люди… Фи… – Виолетта изобразила презрительную мину.

Потом она в быстром темпе огляделась по сторонам и буквально опрометью бросилась к мини-маркету.

– Ты куда? – выкрикнул Сретенский.

– Я сегодня буду пить. У меня траур.

И Виолетта исчезла в глубине магазинчика. Сретенский нагнал ее около прилавка, когда жена уже достала купюру, чтобы расплатиться за бутылку водки. Он крепко схватил ее за руку и сквозь зубы процедил:

– Ты не будешь сегодня пить. Не бу-дешь!

– Буду! – с упрямством непослушной девчонки возразила Виолетта. – Бутылку водки, пожалуйста, и большой спрайт.