Марина Серова - Белая и пушистая

Одна из девушек всхлипнула и тут же испуганно затихла – настолько неуместным был этот звук в наступившей тишине.

– Что здесь произошло? – каким-то осипшим голосом спросил Навицкий, оглядывая присутствующих.

– Я ничего не понимаю, – почему-то шепотом ответила ему Лилия Федоровна. – У нас проводились обычные практические занятия. У Жанны взяли кровь из вены. Все было хорошо, а потом… – она приглушенно всхлипнула и развела руками.

– Где шприц? – деловым тоном спросил Сергей Юрьевич, немного придя в себя.

Все переглянулись, засуетились и бросились к столику, на котором лежала разорванная упаковка от шприца, а также жгут и вата.

– Шприца нет, – растерянно повернулась к Навицкому Лилия Федоровна, разводя руками.

Заместитель главврача нахмурился и сделал шаг вперед.

– Как это нет? – раздраженно переспросил он. – Куда его дели после использования?

Все повернулись к Инне.

– Я… Я не знаю! – прижимая руки к груди, залепетала та. – Я его положила сюда, на столик…

– И что же, он испарился? – строго спросил Навицкий, и Инна вся сжалась под его взглядом.

– Я не знаю! – в отчаянии проговорила она, и из глаз ее хлынули слезы. – Я его положила, собиралась выбросить, а тут Жанне стало плохо, и я про него забыла…

– Кто-то его спрятал, – отважилась высказать предположение Марина Гречишина.

Навицкий резко повернулся в ее сторону, Марина покраснела и приложила руки к груди. Этим она хотела сказать что-то вроде того, что она не настаивает на этой версии.

– Быстро вызывайте милицию, – властно распорядился Навицкий после небольшой, но тяжелой паузы. – Как бы ни хотелось, чтобы это все не получило огласки, но… у нас нет выбора. Надеюсь все-таки, что это все не специально кто-то проделал. Я пойду доложу начальству.

И, бросив хмурый взгляд на тело Жанны, он резко повернулся и нервно вышел из комнаты, теребя край халата.

В комнате воцарилась мертвая тишина…

То, что произошло в учебной комнате этим утром, не вписывалось ни в какие ворота… Сергей Юрьевич выбежал в коридор и растерянно огляделся. Необходимо было предупредить главврача клиники, пожилого доктора Константина Владимировича Асташова, и Навицкий поспешил к нему. Кабинет главврача находился недалеко. Пройдя метров двадцать в глубь коридора, Сергей Юрьевич остановился около двери.

«Как бы все это поаккуратнее сказать старику?» – с минуту поразмышлял он и потом решительно открыл дверь.

Директора клиники, профессора Константина Владимировича Асташова, все очень любили и даже жалели из-за его уже довольно преклонного возраста. В последнее время он чисто номинально возглавлял клинику – всеми вопросами ведали Навицкий и ректор учебного корпуса. Однако старый профессор не мог сидеть дома – это противоречило всем его жизненным установкам, – и каждый день выходил на работу. Должность, которую он занимал, можно было с полным основанием переименовать из директора в почетного директора.

Оказавшись в приемной, Навицкий тут же наткнулся на привставшую при его появлении секретаршу.

– Доброе утро, Рита, – коротко произнес Навицкий, и секретарша заулыбалась.

Однако, поймав мрачный взгляд Навицкого, она сменила выражение лица и немного испуганно спросила:

– Что-то случилось?

– Константин Владимирович у себя? – не отвечая на ее вопрос, деловито спросил Навицкий.

– Да, он в прекрасном настроении! – доверительным шепотом сообщила ему Рита.

– М-да? – несколько растерянно пробормотал Навицкий, направляясь к кабинету. – Жаль, что придется его испортить…

Через минуту Рита услышала какой-то вскрик, а следом из кабинета вылетел Навицкий. Бросившись к телефону внутренней связи, он тотчас вызвал бригаду неотложки в кабинет к директору.

– Это просто черт знает что, – тихо ругался он, пока набирал номер, – здесь только еще одного трупа не хватало!

– Что значит «еще одного»? – побледнев, спросила Рита.

Сергей Юрьевич, однако, не ответил ей. Он уже сделал вызов и, положив трубку, побежал обратно в кабинет. Константин Владимирович все еще был без сознания.

Рита остановилась на пороге и, в ужасе открыв рот и покосившись в сторону беспомощно лежащего главврача, повторила свой вопрос, только уже дрожащим голосом.

– Несколько минут назад на учебных занятиях умерла Жанна Стрельцова, – глухо ответил наконец Навицкий.

– Что?! – глаза Риты округлились, но теперь никакого ужаса в них не было. – И что же с ней случилось? – уже более безразлично спросила она.

– Трудно сказать, милицию уже вызвали. Похоже на отравление. А вот чем – пока непонятно.

Он провел в кабинете еще несколько минут – вскоре сюда прибыла кардиологическая бригада, и он вручил беспомощного Асташова в крепкие руки коллег. После этого он посмотрел на часы и подумал, что как раз наступило время для того, чтобы подъехала милиция.

Он оказался абсолютно прав. Едва он вышел в коридор, как сразу почувствовал признаки оживления в клинике. Коридор заполнился бесцеремонными крепкими людьми в форме и без нее. Создалась необычайная суета.

Командовал всем низенький капитан с огромными усами и абсолютно бесцветными глазами. Таким же бесцветным голосом он опрашивал Лилию Федоровну и беспрерывно всхлипывающих Инну и Марину. Они считали себя причастными к смерти Жанны – одна потому, что проводила злосчастную процедуру взятия крови, другая – по причине того, что была старостой группы, – и теперь находились в состоянии шока. Добиться от них чего-либо более вразумительного, чем истеричные вздохи, не удалось ни низенькому, хмурому капитану, ни его более обаятельным коллегам.

Потом на место происшествия прибыли криминалисты, и в небольшой учебной комнате стало совсем тесно.

– Смерть наступила примерно минут сорок назад, – слышался бесстрастный голос эксперта. – Предположительная причина – отравление. Остальное будет ясно после вскрытия и анализов.

Выдав эту фразу, он хмуро еще раз взглянул на труп, посмотрел на часы, вздохнул и произнес:

– Можете увозить.

Девушку накрыли простыней и, положив тело на носилки, тут же унесли.

Усатый капитан вздохнул. Понедельник начинался ужасно…

Я пребывала просто в чудеснейшем настроении. На улице вовсю светило солнышко, с каждым днем становилось все теплее, и было совершенно ясно, что весна входит в свои права.

«Скоро все зацветет, – мечтала я, сидя на подоконнике и поглядывая в окно на стремительные потоки ручьев. – Можно будет скинуть надоевшее пальто и тяжелые сапоги, облачиться в открытые туфельки на каблучке… А там – сарафанчики, шортики, Волга, пляж…»

Можно даже выехать куда-нибудь на море отдохнуть. Но не сейчас, а попозже: все-таки для открытия курортного сезона было еще рановато. А ехать за границу мне что-то в этом году не хотелось. Можно и у нас отлично провести лето.