Олег Игнатьев - Семь «шестерок»

Отняв ладони от лица, он подозвал Андрея:

— Вот карта города, прикинем.

Общая схема ограбления, которой могли следовать преступники, выглядела так: двое нападающих, вооруженные обрезом и еще какой-нибудь штуковиной, стреляют в инкассаторов. Третий — с пистолетом прикрывает их, четвертый забирает мешки с выручкой. Он же подбирает оружие инкассаторов и быстро переносит все добытое в свою машину.

Предусматривалась взаимная страховка.

Они насчитали десять точек, удобных для налета.

Андрей был хорошим помощником. Чувствовалось, что он относится к тем натурам, которым хочется быть и актером, и зрителем одновременно. Третий год работал в розыске, но опытом уже владел немалым.

На предстоящей коллегии Климов решил заявить о необходимости срочной смены маршрутов и групп инкассаторов: так или иначе, кто-то из охранников мог иметь связь с преступниками. Заодно он хотел сообщить, что самый оптимальный вариант для налетчиков — нападение у кинотеатра «Космос». Климов сам неоднократно приезжал к этому месту и убедился, что легче всего захватить деньги, когда один из инкассаторов выходит из кинотеатра. Между банковской машиной и ступеньками, по которым спускается охранник с выручкой, почти никого не бывает. При удачном раскладе можно завладеть хорошей суммой: в конце маршрута денег набирается под двести тысяч, за малым — четверть миллиона. Сразу.

Соблазнительный куш, добавил бы он мысленно.

Но ничего добавлять ему не пришлось.

Кассир Лякина была убита выстрелом в упор.

Случилось это в воскресенье, в разгар дня. Фигурально выражаясь, машина розыска внезапно пошла юзом. Климов из последних сил надеялся, что подобное не произойдет, авось не случится, но… случилось.

Произошло.

К месту убийства он подъехал одновременно с Тимониным: прокуратура не дремала.

Приступили к осмотру:

— Это уже не хухры-мухры, — поделился своими глубокими мыслями эксперт-криминалист, обводя труп мелом и неуклюже раскорячив ноги: боялся заступить в большую лужу крови.

Никто ему не ответил, не отозвался на сей многозначительный вывод. Нем важнее обсуждаемая тема, тем меньше хочется что-либо говорить. Одно хорошо: в делах, подобных этому, никто не просит что-то опустить, уладить, утрясти — спустить на тормозах.

Кассир Лякина при жизни была крупной, пышнотелой брюнеткой с копкой начесанных волос. Плотно прилегающее платье с небольшим разрезом по бедру казалось теперь кощунственно модным, вульгарным. Молочная белизна ног бесстыдно контрастировала с темно-вишневой тканью.

Труп лежал за перегородкой, на полу, в тесной комнатушке кассы. В области скуловой кости чернело входное пулевое отверстие на палец ниже правого глаза, который заволокло кровавой мутью.

Приподняв голову убитой, судмедэксперт показал страшно зияющую рану на затылке: место выхода пули. Стреляли практически в упор.

Судя по всему, грабитель был знаком убитой. Иначе та в окошко бы не сунулась. Убийца прихватил деньги и скрылся. Если только был один. А если и рискнул, то кто-то сторожил на улице. Сработано чисто. Без подстраховки на такое дело не идут, а тут еще воскресный день, довольно людный перекресток… Нет, один бы не пошел.

При осмотре помещения Климов обнаружил под сейфом, из которого похитили тринадцать тысяч, деформированную пулю, а гильзу от нее подобрал в коридоре Гульнов. На ее донышке было выбито: «ГЕКО». Калибр 7,65 мм. Пуля красноватого цвета, в мельхиоровой оболочке.

Рассматривая гильзу вместе с Тимониным и Андреем, Климов предположил, что стреляли из трофейного «вальтера», хотя не исключается и маузер. Не тот, матросский, который таскали в деревянном кобуре и из которого «шлепали» интеллигенцию в очках, а скромненький такой, именуемый дамским.

Как бы там ни было, уголовный розыск и прокуратура столкнулись с хорошо продуманным преступлением или, может, даже с хорошо управляемой бандой. Климов на расстоянии ощутил глухую, свирепую жестокость главаря.

На дверном косяке обнаружили отпечатки пальцев, но в картотеке они не значились.

Глядя на невозмутимое лицо Тимонина, Климов немного завидовал: было видно, что тот совершенно спокоен. Чистый профессионал. Излишняя впечатлительность мешает. Она вызывает желание немедля что-то делать: бежать, ловить, искать, а это, брат ты мой, обыкновенное любительство. Климов урезонивал себя, чувствуя, что его, действительно, подмывает что-то делать, и делать немедленно. Но торопливость всегда на руку преступникам: многое и многие ускользают из виду. Берут мелюзгу, а крупная рыба уходит.

Климов лишь отдал распоряжение перекрыть все въезды- выезды из города.

— Грабанули прилично, — подвинулся Тимонин, когда Климов сел к нему в машину: им снова предстояло быть в одной упряжке. — Черт ее дернул работать в выходной!

— Главное, что он об этом знал.

— Убийца? -Да.

Тимонин закурил и посмотрел на Климова:

— Хватает дел?

— Порядком.

По дороге пришлось вкратце рассказать о непонятной группе. Ругнулся, что грабители мотаются на угнанных машинах.

— А ты бы хотел, чтобы они гарцевали на арабских скакунах с кинжалами за поясом?

Климов промолчал: если бы сердце состояло из зубчатых колесиков, ему бы показалось, что одно из них соскочило со своей оси. Но сердце не часовой механизм — заработало.

Видя угрюмость Климова, Тимонин подмигнул:

— Подумаем, посмотрим.

Климов вздохнул. Что смотреть? Сейчас бандиты где-нибудь закрылись, глушат водку. Единственная радость после «дела». Женщины понадобятся позже. Те, кто убивал, признавались ему, что после всегда мутит, наваливается такая слабость, хоть ложись и помирай, точно собственная душа расстается с телом. Все заканчивается жуткой рвотой, судорожным спазмом внутренностей и прострацией: куда-то идешь, что-то делаешь, кажется, помнишь свои действия до мелочей, и никакой уверенности в этом нет. Даже если все заранее продумано и предусмотрено.

Тимонин докурил сигарету, вдавил ее в пепельницу.

Они подъехали к прокуратуре.

Несмотря на задействование информационно-поисковых систем и обращение к жителям города по радио, оперативно-следственные мероприятия ничего обнадеживающего не дали. Выявили, правда, одного рецидивиста, скрывавшегося на квартире своего дружка после побега, изъяли револьвер «наган». Но путей к убийце по-прежнему не было.

За окном шумел, стучался в стекла дождь, и его монотонно-дробное поклевывание по жестяному отливу напоминало возню кормящихся голубей.

Климов не испытывал ненависти к тем, кто пока что водил его за нос. Пустая трата сил. Они рассчитывали поразить его количеством угонов, бравадой безнаказанности, безмозглой ненасытностью, не представляя себе, что он давно уже мешает им совершить то, ради чего они вооружались, ради чего совершили пробный налет на кассу. В конечном счете, они сами подсказали ему план дальнейших действий. Климов был совершенно уверен, что убийство кассира — это не что иное, как стремление главаря «повязать» сообщников между собой невинной кровью. Генеральная репетиция перед нападением на инкассаторов. Четверть миллиона — притягательная сумма. Ведь не ради тринадцати тысяч они затеяли игру. Через некоторое время они начнут избегать друг друга, но затем, мучимые страхом разоблачения, не смогут дня прожить поодиночке. Главарю надо держать их в поле зрения, потому что больше всех своим сообщникам не доверяет он.