Хилари Нгвено - Люди из Претории

Два месяца он терзался мучительными раздумьями. Первая, самая острая, боль, вызванная смертью дочери, поутихла. Эразмус принял решение: он прекратит работу над проектом и покинет Южную Африку. Это принесло ему странное облегчение. По-видимому, он был больше буром, чем сам - сознавал. Он любил Южную Африку, любил страну, людей. Это его дом, и, хотя по-настоящему близкие ему люди - жена и дочь - умерли, ему представлялось, что, покидая родину, он как бы предает их. Но, приняв наконец решение, Эразмус почувствовал, как тяжкое бремя свалилось с его плеч. Он не простил дочери ее проступка - ее поведению нет оправдания. "Но и убийству оправдания нет, - думал он с горечью. - Арестовали бы ее, держали бы под замком, пока не образумится. Попросили бы его вмешаться. Но пристрелить как собаку, а потом лгать о причине смерти..." Он не может больше служить такому жестокому режиму. Он мечтал отомстить за любимую дочь, как никогда ни о чем не мечтал.

Но скоро Эразмус понял, что выехать из Южной Африки не так-то просто. Он работал над секретным проектом и не мог ни с того ни с сего отправиться в аэропорт и сесть в самолет. За каждым его шагом следили. Раньше он принимал меры по своей охране как должное. Он знал, они необходимы, к тому же они обеспечивали уединение, позволявшее сосредоточиться на работе.

Неделями Эразмус изучал распорядок дня своих коллег по лаборатории и работников органов безопасности, то есть тех людей, с кем он проводил большую часть времени. Потом поездка в Кейптаун, якобы на отдых. Ему не надо было притворяться больным. Он не только плохо выглядел, но и действительно был нездоров, вымотан, подавлен, и убедить медиков дать ему недельный отпуск не составило большого труда. Само "исчезновение" прошло без сучка без задоринки. Он знал: охранники поймут, что дело неладно, не сразу, а лишь через несколько дней...

Эразмус опять посмотрел на часы. Приезжать на станцию слишком рано не следует. Ведь все может случиться, хотя он потратил много сил, чтобы изменить внешность: укоротил и выкрасил волосы, даже отказался от очков.

Солнце было теперь за старым портом. Небо начало приобретать золотистый оттенок. Зазвонил телефон. Портье сообщил, что такси подано. Эразмус взял портфель, спустился в вестибюль и попрощался с портье.

На станции он с радостью узнал, что поедет один в купе первого класса. Заперев дверь, он приготовился к ночному путешествию. В шесть вечера поезд отошел от станции Момбаса.

Через пять минут в купе громко постучали. На мгновение у Эразмуса замерло сердце. Раздался еще один стук, потом властный голос контролера:

- Билеты! Предъявите билеты!

Эразмус облегченно вздохнул и открыл дверь.

В маленькой гостинице, где останавливался Эразмус, зазвонил телефон. Портье снял трубку.

- Добрый вечер, - послышался голос с европейским акцентом. - Я разыскиваю друга, который должен был остановиться у вас.

- Как его имя?

- Боюсь, он записался под чужим именем, - ответил голос. - Я вам лучше его опишу. Примерно шести футов роста, лет пятидесяти пяти, носит очки, возможно, отпустил бороду. Он белый, то есть европеец.

- У нас проживает несколько европейцев, - сказал портье. - Одни в очках, другие без очков. С бородами и без бород. Когда примерно ваш друг мог приехать и откуда?

- О, пару дней назад из Латинской Америки. В последние два-три дня приезжал к вам европеец такого вида, как я описал?

- Нет, сэр.

На другом конце провода помолчали, потом послышался тот же голос:

- Скорее всего, у моего друга совсем нет багажа. Может быть, один портфель.

- Минутку, минутку. Два дня назад въехал джентльмен-европеец. Без багажа. Один портфель. И, пока он жил в гостинице, ни разу из номера не вышел.

- Что значит "пока жил в гостинице"? Он уехал?

- Час тому назад, сэр.

- Куда?

- Кажется, поездом в Найроби.

- О господи! - воскликнул голос.

- У этого джентльмена не было очков, сэр, - сказал портье, - и бороды тоже не было.

Но в трубке уже звучали короткие гудки.

- Что же делать? - спросил европеец в белой рубашке и шортах. - Вот не везет! Два дня прочесывали остров, а он все это время спокойно сидел в паршивой гостинице на берегу.

- Мы ведь не знаем, он это или нет, - сказал его собеседник.

- Чую, это он. Без багажа, один портфель. Въезжает в гостиницу и два дня на свет божий не вылезает, пока не садится в поезд. Он, он, не иначе!

- Может, позвонить туда опять и спросить, под каким именем он записался?

- Что это даст? Он наверняка пустил в ход два или три имени. Нам нельзя терять времени. Попробуем выяснить на вокзале, в каком купе он едет.

- А потом?

- Потом известим Найроби. Теперь их черед позаботиться о пташке.

14

- Прошу прощения за поздний звонок, инспектор, - сказал Проныра, когда Килонзо поднял трубку. - Я пытался связаться с Вайгуру, но в Управлении безопасности никто не знает, где он.

- В чем дело, Проныра?

- Видишь ли, у меня есть кое-какая информация об исчезнувшем ученом.

- Проныра, я думал, мы договорились...

- Мы договорились, что я не буду совать нос в это дело. Я и не совал.

- Нет, совал. Мои люди рассказали мне, что ты опять был на квартире у певца и угрожал им, когда они с тобой заговорили.

- Послушай, это не совсем так, во всяком случае, можно выяснить это потом, но сейчас необходимо срочно найти Вайгуру.

- Но я понятия не имею, где он, - сказал Килонзо. - Кстати, у нас с тобой, по-моему, был уговор?

- Инспектор, я бы и рад, но это не мой секрет.

- Предупреждаю, за укрытие информации мы тебя по головке не погладим.

- Я не скрываю информации. Напротив, мечтаю ею поделиться, но она должна попасть кому следует. Это касается Управления безопасности, а не твоего отдела.

- Если так, чего же ты сюда звонишь?

- Мне нужна твоя помощь, инспектор, - сказал Проныра. - К начальнику Управления безопасности меня никто не пропустит или, вернее, пропустят, да он не станет со мной разговаривать. А мне надо повидать его и потолковать с ним.

- Проныра, сейчас семь часов. Что, до утра подождать не можешь?

- Завтра будет слишком поздно. Все надо сделать еще сегодня. Послушай, инспектор, честно говорю тебе - дело серьезное. Сейчас не время излагать все детали. Мне нужно немедленно увидеться с начальником Управления безопасности!

- Чем я могу помочь? Нет его на работе!

- Отвези меня к нему домой.

Килонзо вздохнул.

- Ты свихнулся! - сказал он. Потом, помолчав, быстро добавил: - Ладно, но если окажется, что ты заварил эту кашу из-за какого-то пустяка, то твоя песенка спета, и моя тоже!

- Давайте, только быстро! - сказал начальник управления, когда инспектор Килонзо и Проныра сели в кресла в гостиной. - У меня встреча в городе через полчаса.

Проныра откашлялся и медленно повторил все, что говорил ему незнакомец по телефону из Момбасы. После того как он закончил, начальник управления помолчал, а потом обратился к Килонзо: