Наталья Никольская - Двойной портрет

- Какой разговор! - обиделся Дрюня. - Только вместе едем!

Я прошла в подъезд и поднялась на шестой этаж. Тут только поняла, какую совершила глупость. А если папаши нет дома? Я что, буду куковать у подъезда, дожидаясь его? А если он в командировке? А Дрюня уже уехал, и связь у нас с ним односторонняя? Ой, мамочки...

Закрыв глаза от ужаса, я надавила на кнопку звонка.

- Кто-о? - послышался папенькин голос.

- Я... - обрадованно ответила я. Папа тут же распахнул дверь. Он здорово постарел. И сильно отличался от того молодого, здорового, красивого парня, запечатленного на наших фотографиях из семейного альбома.

Вид у отца был очень довольный до того, как он увидел меня. Когда же увидел, лицо его буквально вытянулось.

- Здравствуй, папа... - пролепетала я.

- Оля? - растерянно спросил Андрей Витальевич.

- Да, папа, это я, - подтвердила я.

- А что.., что ты здесь делаешь?

- Я, собственно, к тебе...

- Да-да, конечно. - Он засуетился. - Проходи, пожалуйста, я просто очень растерян. Я, вообще-то, ждал другого человека...

- Я понимаю, - вздохнула я.

Папаша, конечно, ждал одну из своих молодых красоток, которым он очень активно "пудрил мозги", по выражению нашей мамы. Девушкам безумно хотелось попасть на телевидение, и Андрей Витальевич распушал хвост, туманно намекая на свои возможности.

Я не знаю, помог ли он хоть одной из этих простушек попасть на телевидение, но менялись они у него, опять же по словам мамы, с завидной регулярностью. Откуда это было известно маме - ума не приложу - в Москве она не была уже лет десять...

- Проходи, Оля. - Папаша снял с меня плащ. - Ты надолго? Где остановилась?

- Папа, я еще нигде не остановилась. Я приехала только что. На машине. И планирую остановиться у тебя, - доходчиво объяснила я озадаченному папочке.

- Да ради бога, я только рад, - пробормотал он и ушел на кухню ставить чайник.

Когда мы пили чай с бутербродами (я только теперь ощутила, как проголодалась за время дороги), я прямо спросила у Андрея Витальевича:

- Папа, а тебе ничего не говори г такое имя - Сергей Перехватов?

Папаша нахмурился и отложил бутерброд.

- А зачем оно тебе? - спросил он, закуривая сигарету.

- Просто мне нужно найти этого человека и поговорить.

- Ты что, хочешь работать на телевидении? - удивился отец.

- Нет, с чего ты взял?

- А откуда тебе вообще что-то известно о Перехватове? По телевизору видела?

Я вздохнула. Похоже, придется рассказать отцу все. В общих чертах, конечно.

- Папа, я тебе все расскажу, ты мне только скажи, знаешь ли ты его? В противном случае рассказывать не имеет смысла.

- Да, я его знаю.

- Тогда я тебе расскажу все, а ты мне расскажешь, что тебе известно о нем. Договорились?

Отец кивнул, и я принялась рассказывать. Лицо его мрачнело с каждой минутой.

Под конец моего повествования оно совсем скисло.

- Вот такие дела, - заключила я. - Теперь я планирую с ним побеседовать. А чем ты недоволен?

- Понимаешь, дочка... - Отец был очень серьезен. - Этот мальчик... Он сейчас... Одним словом, под прикрытием очень богатой дамочки, которая и устроила его на телевидение и тянет за уши всеми правдами и не правдами. Мальчик-то, между нами говоря, абсолютно бездарный... Зато, наверное, в другом талантливый, если она ему так помогает. Короче, она за него горло перегрызет.

- Ты боишься? - в упор спросила я.

- Оля, я уже столько прожил и повидал, что ничего не боюсь. Тем более престарелой, одержимой бабы. Я боюсь только, что все это не будет иметь смысла. Она может его спрятать, прикрыть... И все. Он ничего не скажет. А доказательств у тебя нет.

- Что же мне делать? - жалобно протянула я.

- Сейчас подумаем, - пожал он плечами. Потом посмотрел на часы. - Так, мне пора ехать. На работу. Вечером я вернусь, и мы поговорим. Хорошо?

- Папа, а нельзя мне поехать с тобой? - попросила я. - Может быть, что-то удастся выяснить?

Отец поморщился. Я видела, что он совершенно не хочет брать меня с собой, но также не хочет, чтобы его обвинили в невоспитанности. Наконец, он решился и выдавил:

- Ладно, поехали. Но чтобы сидела, как мышь! Я была согласна. Мы вышли на улицу, и отец подвел меня к белому "БМВ", красующемуся во дворе.

- Это твоя? - удивленно спросила я. Отец не без гордости кивнул.

- Рада за тебя, - искренне ответила я, усаживаясь на переднее сиденье. Сидеть было невероятно удобно и комфортно.

- А ты стала очень красивая, Оля, - с некоторым удивлением заметил отец.

- А раньше была некрасивая? - засмеялась я, чем очень его смутила.

По дороге мы еще поговорили о Перехватове.

- Цепкий мальчик, - говорил отец, внимательно следя за дорогой. - Своего не упустит. Вверх лезет - не удержишь. Да я в принципе не против, только зачем ты лезешь туда, в чем ничего не смыслишь? Ну не дано ему на телевидении работать, не дано! Настолько бездарно передачи вел, что сняли его с эфира. Даже ее влияние не помогло, настолько это безобразно смотрелось.

- То-то я и смотрю, ни разу его по телевизору не видела.

- Так он только в паре передач и мелькнул! - махнул рукой отец. - Теперь ходит по студии, непонятно, чем занимается, деньги получает... Гонору - хоть отбавляй!

- Да уж, малосимпатичный товарищ получается, - протянула я. - А как он к своей мадам относится?

- Ну как может относиться молодой, симпатичный альфонс к даме, которой под шестьдесят? Надоела она ему хуже горькой редьки, это всем понятно, кроме нее. И на молоденьких девочек поглядывает, само собой. Они от него млеют, дурочки...

- На молоденьких? Меня это заинтересовало.

- Ну, не у нее на глазах, конечно. С ней-то он прямо сама любезность, этакий пац-мальчпк при мамочке. Но, вообще, не откажется от своего.

"Очевидно, мальчик составляет жесткую конкуренцию Андрею Витальевичу, усмехнувшись про себя, подумала я. - Очень уж с большой досадой он об этом говорит".

Наконец мы приехали. Отец вышел из машины, открыл мне дверцу и подал руку. Я даже не ожидала от него такой галантности.

Мы прошли в здание. Папа важно вел меня под руку, здороваясь с коллегами. Когда у него спрашивали, кто эта такая очаровательная дама, он гордо отвечал, что дочь. И ему нравилось наблюдать, как вытягиваются удивленно лица спросивших. Наблюдать, какое впечатление производит его дочь. Наверное, сейчас он впервые за всю жизнь ощутил отцовское чувство...

Отец провел меня на второй этаж и ввел в какой-то кабинет.

- Посиди здесь, - сказал он мне, оставив кучу журналов, коробку апельсинового сока, и исчез.

Я принялась перелистывать журналы. Вскоре мне надоело это занятие. Я лениво пила сок, пока не задремала в кресле.

Проснулась я оттого, что мне безумно захотелось в туалет. А я, как назло, не выяснила у отца, где он находится. Я ерзала в кресле, пытаясь убедить себя, что мне все это только кажется, но упрямый организм никак не хотел верить.