Наталья Никольская - Двойной портрет

- Дрюня, у тебя же кости хрустели! - с ужасом напомнила я ему.

- Чего? Кости? Да это не кости, это трусы рвались... Черт, как же я теперь вылезу? Лель, ты мне подай, пожалуйста, мои штанишки...

У меня в голове разварилась такая каша, что я окончательно утратила способность что-то соображать. Очевидно, это было следствием перенесенного шока.

Одним словом, я повернулась и машинально побежала к месту, где лежала Дрюнина одежда. Схватив его штаны, я побежала обратно.

Лезть в ледяную воду мне не хотелось совершенно - никакой шок не заставит.

- Лелечка, ты это... На палочку какую-нибудь их привяжи, - обнимая себя за плечи и прыгая на месте, попросил Дрюня.

Я нашла какую-то длинную ветку и, обмотав ею штаны, протянула Дрюне. Он никак не мог дотянуться. Я подошла к самому краю берега, гнулась все ниже и тянулась все дальше, но короткорукий Мурашов никак не мог ухватить палку.

Я ухватилась одной рукой за кустик и потянулась изо всех сил... Плюх!

Оступившись, я полетела на землю, прямо в жидкую грязь, выпустив палку из рук. Вместе со штанами она бултыхнулась в воду.

- Корова криворукая! - заорал вдруг Дрюня, подпрыгивая на месте. - Чего ты делаешь?

Окрик этот моментально вернул меня к жизни. Я резко поднялась с земли, гордо выпрямилась и приготовилась сообщить Мурашову, кто он есть на самом деле.

Идиот чертов! Спутал корягу с крокодилом! А я, сколько я страху натерпелась! Это же с ума сойти можно! У меня же чуть сердце не остановилось, и из-за кого? Из-за этого придурка, от которого все несчастья на земле! А я еще ему помогать хотела, я еще прощения у него просила, я еще...

А он меня коровой криворукой обзывает! Тоже мне, биолог! Даже не знает, что у коров рук не бывает! Вот пусть сам теперь из воды выбирается, как хочет, а я даже пальцем не пошевелю.

Я решила ничего не говорить Мурашову о том, что он из себя представляет по жизни, а, развернувшись, собралась идти к машине.

- Леля! - Голос Дрюни стал тревожным и беспокойным. - Леля, прости! Вырвалось случайно! Я не хотел. Леля, вернись! Вернись, прошу! Помоги мне штанишки выловить! Как же я теперь выберусь?!

В голосе Мурашова зазвучало такое глубокое отчаяние, я бы даже сказала паника, что мне стало его жалко. Я вернулась к реке, хотя понимала, что подлец Мурашов этого не заслуживает.

- Вон они, твои штаны, плавают! - указала я ему пальцем. - Даже я, близорукая, вижу. Вылавливай их быстрее и вылезай.

Я подошла к воде и осторожно окунула в нее ладони, смывая с себя грязь. Ледяная вода сразу же обожгла ладони. Господи, как же он тут купался? От такого кошмара не то что крокодилы привидятся...

Я быстро ополоснула лицо и руки и вышла на берег.

Дрюня прошлепал по воде, поймал палку, размотал штаны и двинулся к берегу, дрожа всем телом и издавая лязги зубами.

Штаны, естественно, были мокрыми насквозь. Дрюня даже не стал их надевать.

- От... Отвернись, - попросил он.

Я снисходительно отвернулась.

Дрюня, стуча зубами, прыгал сзади меня, пытаясь ногой попасть в штанину. У него ничего не получалось.

- Леля, помоги! - жалобно проскулил он.

Я повернулась, посмотрела на голую грудь Мурашова и на остальное... М-да...

Разочарованно вздохнув, я повернулась и пошла к машине.

Дрюня, поняв причину моего вздоха, сконфузился и не пытался меня вернуть.

Мне было слышно, как он сопит и пыхтит, пытаясь натянуть мокрые трико.

Наконец ему это удалось, и Дрюня вернулся в машину. С него стекала вода.

Дрожа всем телом, он протиснулся на заднее сиденье и попытался устроиться рядом со мной. Такого я уже не могла стерпеть.

- А ну, уйди от меня, - толкая Дрюню ногой, сказала я. - Еще чего удумал!

Дрюня, конечно, ничего такого не удумал - не до того ему было, да и здоровье не позволяло... Да и вообще, после того, что я увидела, думаю, ему не захочется больше никогда обращаться ко мне с подобными намеками. Просто самым неприятным было то, что Дрюня был холодным и мокрым.

- Зарядку сделай, - посоветовала я ему. Дрюня с должной серьезностью отнесся к моим словам. Он выскочил на улицу, завернулся в вытащенную из багажника куртку и принялся бегать вокруг машины, приседать и размахивать руками. Зрелище, я вам скажу, впечатляющее...

- Лелька... - стуча зубами, спросил он. - У нас водки не осталось?

- Нет, - покачала я головой.

- Совсем?

- Совсем...

- Эх черт! - На Дрюню больно было смотреть.

Он постоял еще немного, потом хлопнул себя по лбу и кинулся к аптечке.

Открыв ее, Дрюня извлек небольшой - граммов на двести - бутылочек с прозрачной жидкостью.

- Что это? - спросила я.

- С-с-спирт. - Дрюнины губы дрожали, а зубы лязгали. - Мне Елена в аптечку положила на всякий случай. Ранку там промыть или еще что...

- Так тебя же натереть надо! - всплеснула я руками. - А то простудишься.

- Нет, вот натирать меня не надо! - категорически не согласился Дрюня. Здесь и так мало!

Но я его уже не слушала. Больше всего я боялась, что Дрюня простудится и заболеет, и торчать мне с ним тогда в этой глуши бог знает сколько времени. А Полина там с ума сойдет.

Боже мой! Я только сейчас вспомнила о Полине. Ведь я ее даже не предупредила, что еду с Дрюней! А она там поди теперь с ума сходит! Да как же я так? Все так быстро получилось...

Ох, мысли были слишком тяжелы, чтобы загружать ими свою бедную голову, и я поскорее отогнала их. Я потом улажу все с Полиной, а сейчас нужно заниматься Дрюней.

Я выхватила у него пузырек со спиртом и приказала:

- Ложись!

- Ты чего? - недоуменно уставился на меня Мурашов.

- Ничего, - ответила я. - Совсем не то, о чем ты подумал. Не дождешься. Ложись, я буду тебя натирать. А если рыпнешься, я сейчас же вылью содержимое этого замечательного пузыречка на землю.

От такой кощунственной мысли Дрюня сразу же стал послушен и покорно лег на живот на сиденье. Я стащила с него куртку и штаны, села ему на спину и принялась яростно растирать Дрюнино тело спиртом. Дрюня стонал и охал, но, боюсь, что не от наслаждения.

- А! - вдруг коротко вскрикнул он.

- Чего ты? - испугалась я.

- В рану спирт попал! - проныл Дрюня. Я присмотрелась и увидела у него на спине крохотную ссадинку. Сдерживая смех, плеснула на нее спиртом. Дрюня дернулся и завизжал.

- Терпи, терпи, - уговаривала я его. Мурашов отчаянно извивался подо мной. Наконец, я прекратила экзекуцию, завернула его в куртку, а ноги обмотала найденной в багажнике одеялкой. Мокрые трико я повесила сушиться на дерево.

Потом я, окончательно расчувствовавшись и разжалобившись, развела спирт водой, налила в стаканчик и дала Дрюне выпить. Сама сделала то же самое. Дрюня благодарно смотрел на меня преданными глазами.

- Лелька... - прошептал он. - Ты самая классная... Спасибо тебе. Ты... Ты совсем не корова!

- Ладно тебе, - ласково и растроганно проговорила я, накрывая Дрюню покрывалом. - Знаю я, что ты подлец и подхалим. Но обаятельный, черт тебя побери!