Евгений Сухов - Ларец с опасным сюрпризом

Не удержавшись, Алексей Павлович выдвинул ящик стола и в который уже раз принялся рассматривать фотографии. В какой-то момент он поймал себя на том, что потерял счет времени, и очнулся только в тот момент, когда большие напольные часы пробили шесть часов вечера. Пора было собираться и ехать в свой загородный дом, но он продолжал рассматривать снимки.

То, что он лицезрел на фотографии, безо всякого преувеличения можно было назвать верхом совершенства. Продумана каждая линия, изящно расписан каждый рисунок. Для мастера не существовало второстепенных деталей – каждый штрих выверен, каждый драгоценный камень тщательно подобран. Ювелир, создавший подобное произведение, обладал абсолютным вкусом на прекрасное.

И чем больше Таранников разглядывал фотографии, тем больше ему хотелось приобрести яйцо Фаберже для себя. Разумеется, у него самого была неплохая коллекция артефактов, но все то, что он скупил, не стоит и десятой части увиденного. Кощей понимал, что если он когда-нибудь упустит эту находку, то второй раз судьба не предоставит ему дополнительного шанса завладеть чем-то по-настоящему уникальным.

В какой-то степени приобретение будет дополнительным вкладом к его пенсионным накоплениям. Можно будет спрятать яйцо Фаберже в личный сейф под усиленную сигнализацию и смотреть на изделие всякий раз, чтобы поднять поистрепавшееся в буднях настроение.

Аккуратно сложив фотографии в стопку, Таранников сунул их в стол, а потом, взяв телефон, быстро набрал номер.

– Упырь?

– Он самый.

– Давай приезжай ко мне. Сейчас же. Есть конкретное дело.

– Буду.

– И еще вот что: прихвати с собой Кента.

– Договорились.

Положив мобильный телефон на стол, Алексей Павлович подошел к бару, вытащил из него бутылку коньяка «Хеннесси» и налил себе маленькую стопку.

Во всех отношениях сегодняшний день был знаменательным, и его следовало отметить. Тихо, по-домашнему – так, чтобы не спугнуть подступающую удачу. Фортуна дама капризная и не любит вокруг себя ненужной шумихи, может нежданно разобидеться и задружиться с кем-нибудь другим, а этого Алексею Павловичу не хотелось.

Выпив коньяк одним махом, он взял со стола маленький кусочек салями и зажевал. День завершался на мажорной ноте. Через час должен подъехать Упырь с Кентом, и надо будет растолковать им, что следует делать. Иначе забудут…

В действительности Упыря звали Григорий Викторович Карасев, а Кента – Иннокентий Федосеевич Мазутин. Таранников намеренно употреблял погоняла, тем самым делая акцент на установившуюся между ними иерархию. Парни должны знать свое место и помнить, с чьих рук берут хлебушек.

Кощей познакомился с ними лет пятнадцать назад во время одной экспедиции по Среднему Уралу – тогда они искали знаменитую Золотую бабу, упомянутую еще в русских летописях, но так и не нашли. Они располагались в соседнем лагере кладоискателей, где все друг друга называли по прозвищам. Упырь в их сообществе был чем-то вроде неформального лидера и получил свое погоняло потому, что специализировался на могильниках, а прозвище Кент, надо полагать, произошло от сокращения имени. Парни уже перешагнули возраст возмужания, женились и успели развестись, а вот погоняла приросли к ним намертво, как неприглядные эпизоды в автобиографии. И менять своего отношения к ним Алексей Павлович не собирался. Уж если Упырь, так пусть им и останется. Пусть не строит в отношении себя никаких иллюзий и четко знает ту жердочку, с которой дозволено чирикать.

Если так можно выразиться, Упырь и Кент находились где-то на вольных хлебах. Сшибали левую копейку, перегоняя машины, а кроме того, получали от Таранникова небольшую сумму на поддержание штанов, чему были несказанно рады. Собственно, это и было их основное довольствие. Взамен Кощей требовал от них немедленного появления. Иногда в рабочих поездках, сопряженных с определенным криминальным риском, ему требовалось сопровождение крепких ребят, и надо признать, что со своей ролью они справлялись весьма неплохо, внушая собеседникам нешуточный страх своей молчаливой угрюмостью. Поисковый бизнес порой замешан на криминале, а потому нередко требовалось продемонстрировать силу. Достаточно было лишь одной нахмуренной физиономии, чтобы убедить конкурентов не соваться на чужую поляну.

Правда, в последнее время как-то все уравновесилось. Отношения с партнерами урегулировались. Можно было спихнуть Упыря с Кентом за борт как ненужный балласт, но за то время, пока они находились рядом, он как-то успел к ним привыкнуть. Пусть поболтаются где-нибудь поблизости, а там, глядишь, сгодятся для чего-нибудь серьезного. И, кажется, такая минута настала…

В этот раз их ожидало поручение иного рода.

Выглянув в окно, Алексей Павлович увидел, как к подъезду подкатил красный «Мицубиси». Невольно поморщившись, подумал: «Нужно обладать особым эстетизмом, чтобы выбрать ярко-красный автомобиль».

Со стороны водительского кресла вышел Упырь, следом, несколько вальяжно, что соответствовало его габаритной фигуре, выбрался Кент. Еще через несколько секунд в дверь прозвучал звонок.

– Проходите, – открыв дверь, предложил Алексей Павлович.

Тот, кто дал Григорию погоняло Упырь, был весьма наблюдательным и остроумным человеком. Кожа на лице Гриши была темная, а в глубокие поры темной грязью въелись многочисленные прыщи. Что-то отталкивающее было в его облике. Человека с такой физиономией несложно было представить выползающим из глубокой могильной ямы. Держался он всегда добродушно, смотрел на окружающих с веселой улыбкой, но Алексея Павловича всякий раз передергивало от мысли, что эта широкая улыбка напоминала оскал черепа.

Кент в противоположность Упырю даже в самых развеселых ситуациях оставался серьезным, если не сказать, что угрюмым. Даже если улыбался, то невольно возникало ощущение, что делает он это по необходимости. А держался таким образом, словно делал одолжение целому свету.

– Ноги вытрите, – строго наказал Таранников.

В предупреждении не было особой необходимости, Иннокентий и так уже толкался на цветастом коврике дольше обычного, но следовало подчеркнуть хозяйскую роль, а вместе с ней расставить приоритеты.

Прошли в комнату, где еще совсем недавно был Влад Лозовский.

– Располагайтесь, – махнул Алексей Павлович на свободные стулья и терпеливо проследил за тем, как сподручные устроились рядком.

Он невольно обратил внимание на то, что в этот раз оба были в галстуках, завязанных большим узлом – определенная заявка на некоторый изыск, – и в шикарных костюмах, явно приобретенных не на толкучке. Однако даже представительный прикид выдавал их узколобое мышление. Если бы Кощей в свое время не подобрал их с улицы, работали бы они сейчас где-нибудь грузчиками в сельскохозяйственном магазине.