Леонид Мендельсон - Пятый угол

- Не думаю. По-крайней мере, не от меня.

Ответ прозвучал уже на фоне шума, исходившего со стороны главного входа на виллу: можно было различить голос, звавший на помощь. Подбежавшие мужчины увидели Джона с фонариком в руке, метавшегося возле распростертого на земле тела: Мерин лежала в неестественной позе, подогнув ноги под спину; в левой руке она сжимала зонтик, а правой — прикрывала щеку. Тонкая струйка крови вытекала из-под ладони, смешивалась с каплями дождя и, огибая ушную раковину, терялась в мокрых волосах.

Бен поднял безвольную руку, и в тусклом свете фонарика на щеке обозначились две кровоточащие полосы.

Бен вел машину по трассе Оксфорд — Лондон на высокой скорости, перестраиваясь из ряда в ряд и оставляя позади попутный транспорт. Дворники работали непрерывно, очищая ветровое стекло сегментами от потоков с неба и колес встречных машин.

Поднятый с постели как по тревоге и еще не пришедший в себя окончательно, Наум наблюдал за действиями кузена как на нечто нереальнее, несовместимое одно с другим — законопослушный Бен и лихач за рулем.

- Может быть, наконец, я получу вразумительное объяснение столь стремительному развитию событий? Если мы опаздываем на прием в Букингемский дворец, то я категорически протестую, поскольку моя небритая физиономия может быть расценена как намеренный подрыв и без того прохладных англо-советских отношений. Я уже не намекаю на не совсем выглаженные брюки и отсутствие верительных грамот.

Ответ Бена, с трудом переводимый с английского на русский, очевидно, прозвучал бы как «закрой рот и не мешай работать умному человеку».

Уже мелькали пригороды столицы, когда машина вынужденно остановилась у красного светофора, и Бен стенографически произнес:

- Заезжаем на квартиру. У тебя имеется не более десяти минут на сборы. Едем в Скотленд-Ярд. Звонил комиссар и настоятельно просил не опаздывать к девяти часам. Не задавай вопросов, ибо я сам ничего не знаю.

Сэм Шоу поднялся с кресла навстречу гостям, и было очевидно, что это стоило ему труда: все признаки болезни были налицо. Если бы не официальная обстановка, Наум вряд ли сдержался бы перед соблазном уточнить вслух — на лице. Или это он сам еще не проснулся после серьезного вчерашнего приема алкоголя с Робертом? Кому это было нужно — тому, младшему кузену, или им обоим? Скорее — последнее. Юноша на глазах становится мужчиной, и скорость этой трансформации, определяемая как прирост жизненного опыта в единицу времени, превысила его умственные и физические потенциалы; нужна была биохимическая разрядка, и вчера он ее получил.

«Ну а я? — думал Наум, — что нужно было мне в этом диалоге, подкрепленном градусами? Нервы? Летел на праздник, а приземлился на похороны? Планировал душевные встречи, а получил «Пятый угол?»

- Наум, ты меня слышишь? Подпиши здесь и вот здесь.

- Что я должен подтвердить? Согласен, не возражаю, признаюсь, обязуюсь?

- Кажется мне, что ваш подопечный не совсем понимает, о чем идет речь, — прохрипел комиссар.

- Наум, сосредоточься, у нас мало времени. Тебе разрешен вылет в Москву, но необходимо оформить обязательство о прибытии на суд в качестве свидетеля.

- Подпись здесь и здесь: должен, обязуюсь прибыть, выполнить, гарантии, санкции. И еще, мистер Вольский, — напряженно гудели голосовые связки комиссара, — рекомендую вылететь как можно скорее, желательно завтра. О часе вылета прошу сообщить мне.

«Это называется коленом под зад, но — с благими намерениями. Ну что же, и на том спасибо. Осталось собраться и попрощаться, то есть сказать кому-то до свидания, а кому-то — прощай».

- Не уверен, что мое общество доставляет вам удовольствие, — продолжал комиссар, провожая гостей до двери, — но не исключаю, что это не последняя наша встреча.

«Нет, я сегодня явно не в форме — даже не нашел несколько нестандартных фраз для сэра Шоу. А ведь мужик оказался вполне терпимым».

- В таком случае — до свидания, комиссар.

«Итак, есть шанс, что советский Робинзон Крузо вернется в родные пенаты. Еще немного терпения и, закончив необходимые процедуры, можно будет сесть на корабль.»

- Бен, возможно ты понял, почему меня отпускают так внезапно, как будто из катапульты? — Братья сидели за завтраком на кухне лондонской квартиры.

- Если не будешь требовать гарантий достоверности, то все не так сложно и запутанно: комиссар решил, что твое пребывание здесь совершенно не обязательно, и пора продемонстрировать гуманность правосудия в королевстве Ее Величества. Что же касается оперативности, то вероятнее всего, не все джентльмены согласны с мнением уважаемого Сэма Шоу, и, дабы не усугублять прецедент, тебе настойчиво предложено пошевеливаться.

- Что я должен делать?

- Заняться своими личными проблемами, а организационные вопросы решу я. Нужна будет твоя подпись у нотариуса по новому завещанию.

- Кстати — о завещании. Не уверен, что у нас еще найдется время для душевной беседы. Думается мне, Роберт вполне созрел для самостоятельной жизни и учебы, так что ключи от этой квартиры будут ему весьма кстати.

- Предложение соблазнительное, да и Роберт будет весьма доволен. Но у меня нет уверенности, что он не сойдет с рельсов без присмотра.

- Бен, по воле обстоятельств юноши взрослеют и за один день. О какой опеке ты говоришь? Мерин и Джон?

- Не знаю. — Бен только пожал плечами, но на выходе из квартиры вернулся к этой теме: — Ты прав, там его и на аркане не удержишь.

Несколько минут Наум простоял у окна, наблюдая за отъезжающей машиной и пытаясь планировать свои дальнейшие действия.

- Наум Григорьевич, что за спешность такая? У меня на сегодня расписана каждая минута, — голос Ивана Сергеевича был сух и официален.

- Дело срочное, и мое сообщение не займет много времени. Но не по телефону.

Уговоры и препирательства заняли еще несколько минут, однако, в конце концов, Наум удосужился его рукопожатия.

- Что за пожар, дорогой соотечественник? Какие-то неприятности?

- Не думаю, чтобы это можно было оценить как неприятность, скорее — неожиданность. Случилось то, что раньше или позже должно было произойти: я улетаю домой, в Москву.

- То есть, как?! — Брови Ивана Сергеевича поползли вверх.

- Получил разрешение Скотленд-Ярда.

Брови вернулись на место, лицо приобрело каменно-безразличное выражение, и лишь замедленная или ускоренная дробь карандаша по столешнице свидетельствовала, что начальник думает. Наум держал паузу, ожидая малоприятную ответную реакцию.

- Разрешение полиции еще не означает вашей высылки из страны. Мы продлим визу.

- Я не прошу об этом.

- Ваше желание фактор важный, но не решающий. Мне бы не хотелось возвращаться к теме нашей первой встречи и напоминать о долге перед государством.