Александр Ольбик - Дублет из коллекции Бонвивана

Вяло, но все же подчиняясь своей воле, Рощинский осел на пол. Он чувствовал, как подтекает под него тонкий ручеек собственной крови. И как ни странно, чем больше слабело тело, тем спокойнее становилось у него на душе. Она освобождалась от страха и ожиданья.

Рощинский обвел уходящим взглядом свое затрапезное жилье, мысленно попрощался с Авдеевой и Фордом и, теряя сознание, медленно поплыл в сиреневые сумерки...

Глава восемнадцатая

- Рвем из этого морга! - крикнул Пуглов и заметался по комнате.

- Сумку! Не оставлять же здесь денжуру.

- Да катись ты, Таракаша, со своими дурацкими нравоучениями, - Альфонс, косясь на лежащего без движения Рощинского, начал собирать вывалившиеся из мешка инкассаторские сумки.

Ройтс сбегал на кухню и вернулся с большой сумкой. С той самой, в которой Рощинский отвозил свое добро в ледник к Авдеевой.

- Загружаемся! - заторопился Ройтс. - У нас времени в обрез. - Он поднял с пола свой пистолет и засунул во внутренний карман куртки.

Набив сумку деньгами, которые они вытряхивали из банковских мешков, они подошли к поверженному хозяину дома.

- Пузатая мразь! Ни себе, ни людям! - и Ройтс с силой ударил ногой по ребрам Толстяка.

- Это его беда, - Альфонс поднял с пола тяжелый "франкот". - Где-то здесь должны быть патроны.

- Не знаю, может, в шкафу, - Ройтс сорвал с вешалки пахнущие нафталином тяжелые одежды. - Здесь пусто, надо смотреть в комоде.

На пол полетели все пять ящиков, в которых накопилось чудовищное количество разной рухляди.

- Вот он! - Игорь держал в руках кожаный, плотно набитый патронами патронташ.

- Может, это уже перебор? - усомнился Пуглов. - Сегодня и так много было стрельбы.

- Не дави слабину, Алик! Давай лучше простынь, завернем обрез, - и не дожидаясь Пуглова, он подошел к кровати и выдернул из-под атласного одеяла простынь. Завернув в нее обрез с патронташем, сунул сверток под мышку.

- Можем отваливать, - Пуглов оглядел жилище. - Мы очень грубо сработали, Таракаша.

- Но мы ведь с тобой оборонялись, - Ройтс взглянул на Рощинского, - а этот монстр палил в нас из пушки...

- Тебя об этом пока никто не спрашивает, - Пуглов уже стоял в дверях. Рвем, Игорь, сейчас тут будет все красно от ментовских фуражек.

- А может, нам сделать здесь небольшой шмон? Не удивлюсь, если Толстяк гнал по телефону туфту...Спинным мозгом чувствую, что золото здесь. Давай быстренько пробежим по углам.

Пуглов повертел пальцем у виска.

- Если соскучился по нарам, что ж - оставайся, а я ухожу

- Да ладно тебе гоношиться. Идем, я и сам не могу больше здесь оставаться.

Они выскочили в прохладную ночь, под едва различимые стенанья Форда. Это были настолько тоскливые ноты, что у Пуглова промеж лопаток побежал холодок.

Они обогнули загородку с собачьей будкой, продрались сквозь заросли жасмина и двинулись в узкий проход, образовавшийся между двумя покосившимися заборами.

- Игорь, погодь! - приглушенно сказал Пуглов. - Куда так гоним, ты знаешь?

- Пока не знаю. Но стоять на месте не собираюсь.

- Я тоже не собираюсь, но представь, что сейчас творится в городе.

- Был бы у нас вертолет...

- А еще бы лучше - перехватчик с вертикальным взлетом. Не морочь себе голову, старик. Нам терять нечего, поэтому рвем к морю. Главное сейчас перемахнуть шоссе.

- А что нам даст море? - Ройтс размашисто двинулся в темноту. Он смутно догадывался, что имел в виду Альфонс, говоря о море. - Ты думаешь, надо идти на спасалку?

- Пока это единственный выход. Возьмем лодку и доберемся до устья, а там до Бычьего берега рукой подать. В том районе много пустых дачных домиков. Пару дней отсидимся, а там видно будет.

Короткими перебежками они добрались до шоссе, но им мешал бесконечный поток машин. Промчался на огромной скорости туристический "мерседес", за ним - вереница частных иномарок, направляющихся на уик-энд за город. Когда они собрались перебежать магистраль, из-за поворота показался милицейский рафик. Он двигался медленно, словно к чему-то прислушивался. Следом за ним - два мотоцикла с омоновцами, вооруженными автоматами.

- Не хватало нам только этого дерьма, - шепнул Ройтс. - От этих ребятишек так просто не отвяжешься, - он нащупал в темноте булыжник и, сильно размахнувшись, бросил его по ходу мотоциклов. В свете фар камень какое-то время кувыркался по асфальту, пока его не увело в сторону, в придорожную траву. Передний мотоцикл резко затормозил, с него соскочили омоновцы и врассыпную разбежались по краям шоссе.

- Зачем ты это сделал? - спросил Пуглов, когда они уже были на другой стороне дороги.

- Просто так, для психологической разрядки. А ты видел, как менты струхнули, подумали, небось, что перед ними граната...Сворачивай на тропинку...

Неожиданно Пуглов спросил:

- А твой одиночный приход к Рощинскому тоже был психологической разрядкой? Чего ты от него хотел?

- Того, что и Нерон с Ножичком. Только слепой не видит, что это за гусь с золотыми лапами. Просто я не хотел тебя втравливать в эту историю.

- Знаешь, как это называется? - Пуглову не хотелось говорить и он, сорвав на ходу несколько ягод рябины, кинул их себе в рот. Кислота свела челюсти и в какой-то степени утолила подступившую жажду.

- Забудь, все это уже в далеком прошлом...Ты слышал, Рощинский с кем-то по телефону говорил о чем-то таком, что нам нужно...При этом упоминал Таньку...Может, завернем к ней и расспросим?

Пуглов тоже помнил слова Толстяка и тоже догадывался о том, как Рощинский распорядился своим добром. Однако предложение Ройтса он отверг на корню.

- Нам в холку дышит весь городской угрозыск, а ты о какой чуши ведешь речь...Давай лучше прибавим шагу...

Вскоре они попали в заросли коринки, приведшие их в широкий, не загороженный двор и оттуда - на поперечную улицу, ведущую в сторону моря. И если бы кто-нибудь из них удосужился взглянуть на небо, то непременно поразился бы его удивительному покою.

Кончился асфальт, и под ногами зашуршала щебенка - шел ремонт дороги. Они метнулись дальше от нее и выбрались на тропинку, уходящую в дюны.

- Да не гони ты так! - хрипло взмолился Ройтс. - Дай передохнуть, - у него в руках белел сверток с "франкотом". Пуглов прижимал к боку висевшую на плече сумку с деньгами.

- Где-то тут спасалка - слева или справа? - спросил Пуглов. - Так затрахали мозги, что ни черта не соображаю.

Они вдруг услышали, как с сиреной промчалась милицейская машина. В дюнах было светло и тихо. Где-то сбоку вскрикнула разбуженная сойка и тут же умолкла. По траве, словно звезды на небе, пластались огоньки светляков. Они мерцали зеленоватым светом и было в этом что-то таинственное, неземное.

- Гоним! - подхватился Ройтс.

Две мощные мужские фигуры устремились на высокую дюну, и вскоре перед ними открылась безмятежная ширь моря, с корабельными огнями на горизонте. Справа, отражаясь в воде, затих ресторан "Морская жемчужина", ближе к ним, золотилось светом окно спасательной станции. Но они прошли мимо нее, спустились почти к самой кромке воды. Со станции несся голос Шуфутинского: "Эй, наяривай, пой, седой, чтоб слеза прошибала в штык, я теперь на всю жизнь блатной, эх, амнистия, пой, старик..."