Александр Чернов - Волчица в засаде

— Вы ко мне? — Голос у нее был низкий, грудной.

— Здравствуйте. Мне нужна Ефимова Надежда Васильевна. Это вы?

— Да, я, — промолвила хозяйка дома и шире открыла двери. — Вы из Энергосбыта? Показания счетчика снимать?

Я сделал печальное лицо.

— Нет, я не из Энергосбыта. Я из другого учреждения. Хочу поговорить с вами по поводу вашего сына Ефимова Николая.

Переиграл я с физиономией — женщина переменилась в лице и схватилась рукой за грудь.

— Господи, что он опять натворил?

Я не посмел сказать, что ее сын участвовал в убийстве четверых человек и ограблении пункта обмена валюты. Пускай дурную весть принесет ей милиция. У меня иная задача, а потому, наоборот, стал успокаивать мать Бахуса:

— Ваш сын ничего не натворил. Так, обычные формальности. Произошло преступление, и мы в первую очередь проверяем, не причастны ли к нему ранее судимые лица. Ваш сын как раз относится к категории людей, подлежащих проверке. Извините, но таковы правила. Можно я войду?

С удлиненного, с крупными чертами лица Надежды Васильевны стало сползать выражение испуга.

— Да-да, — спохватилась она. — Конечно, проходите.

Я, пригнувшись, чтобы не задеть за низкую притолоку, вошел в дом, в неширокий коридор с белеными стенами, с деревянной вешалкой, прибитой к стене, с простой дорожкой на скрипучем полу. Сняв и повесив куртку на крючок, был препровожден хозяйкой в небольших размеров, холодный, с затхлым воздухом, зал, обставленный в стиле двадцатых годов прошлого столетия. Кое-какая мебелишка отсюда запросто могла пойти в музей или антикварную лавку. Единственной дорогостоящей вещью, диссонирующей с остальной обстановкой, здесь был телевизор «Самсунг». Не могу не заметить, что на месте телевизора лучше смотрелся бы патефон, а то и граммофон.

Мы сели за круглый стол, покрытый красно-желтой плюшевой скатертью с выделяющимся от оставленного горячим утюгом пятном.

— Скажите, Надежда Васильевна, — начал я. — В котором часу ваш сын вернулся в воскресенье вечером домой?

Сердце матери не обманешь. Хозяйка взглянула на меня полными тревожного ожидания глазами.

— Вы правда меня не обманываете? Коля ничего не натворил?

Мне стоило больших усилий, чтобы не отвести в сторону глаза.

— Нет, Надежда Васильевна, не натворил, — стараясь выглядеть беспечным, произнес я и вдруг против своей воли добавил: — Думаю, не натворил. — Пусть в ее душе останутся сомнения. Когда придут забирать ее сына, будет подготовлена. — Вы не ответили на мой вопрос, мамаша.

Женщина встрепенулась.

— Ах да, извините. — Она смущенно кашлянула. — Пришел он в одиннадцать часов. Я открыла Коле дверь.

— Что он делал дома? Чем занимался, когда пришел?

Вспоминая, женщина помедлила с ответом.

— Ужинать сел. Я с ним чай попила.

— Что у вас было на ужин?

Вопрос прозвучал глупо, как бы не в тему, и женщина взглянула удивленно.

— А зачем вам это знать?

— Нужно. — Мать Бахуса вызывала у меня симпатию, и я старался обходиться с ней помягче. — После разговора с Баху… извините, Николаем, проверю, совпадают ли показания.

Хозяйка положила на стол свои большие руки и как-то по-мужски сцепила их.

— Понятно. Макароны по-флотски были у нас на ужин. Кисель и хлеб, если и это вас интересует.

— Что делал ваш сын после ужина?

— Телевизор сел смотреть. Ну и я в зале на диване прилегла, — и мать Бахуса показала на узкий, с полированными боковыми спинками диван.

— Надежда Васильевна, то, о чем мы с вами говорим, действительно происходило в воскресенье, а не в какой-либо иной день? Вы ничего не путаете?

Выражая непонимание, хозяйка покривила губы, отчего в уголках ее рта залегли глубокие морщины.

— А чего мне путать-то? Воскресенье день приметный, я один раз в неделю отдыхаю, поэтому прекрасно помню, как его провожу.

— Отлично. Тогда скажите мне, какой вы с сыном фильм по телевизору смотрели?

Хозяйка вяло махнула рукой.

— Ой, не запоминаю я названий американских фильмов, мудреные они больно. Да и смотрю-то их, фильмы эти, редко. В воскресенье тоже полкартины проспала. Помню только, артист там знаменитый играет, здоровый такой. Он, я видела в новостях, губернатором в каком-то штате стал. Да вы по программе посмотрите, как фильм называется, — заволновалась вдруг Надежда Васильевна, очевидно, решив, что от того, вспомнит она или нет название фильма, зависит судьба ее сына. — У меня за прошлую неделю газета сохранилась. Я сейчас поищу.

Женщина вскочила было, однако я жестом остановил ее.

— Не беспокойтесь, я знаю этот фильм. «Терминатор» называется. А актер, который в нем играет, Арнольд Шварценеггер.

Надежда Васильевна обрадованно закивала:

— Точно, точно, «Терминар». И артист Неггер.

— Что еще примечательного произошло в тот вечер?

Надежда Васильевна долго думала, но все же вспомнила:

— А, ну как же! Свет погас! Минут десять не было, а потом включился.

Я приуныл. Похоже, и здесь виновного в преступлении на улице Севастопольской я не найду.

— После фильма чем занимались?

— А ничем. Спать легли. Коля в свою комнату пошел, я прямо здесь на диване уснула.

Все еще на что-то надеясь, я спросил:

— А ночью, Надежда Васильевна, ваш сын никуда не выходил?

Хозяйка насторожилась. Она поняла, что это и есть главный вопрос, ради которого я пришел в ее дом.

— Нет, не выходил, — сказала она излишне поспешно.

Я сделал строгое лицо.

— Это правда?

— Да, конечно, правда, — с простодушием, свойственным бесхитростным людям, произнесла Ефимова. — Не выходил никуда ночью Коля. Он ведь выпивший пришел. После ужина посмотрел фильм и лег. Вот его комната, — она указала на дверь рядом с диваном. — Я чутко сплю. Если бы сын куда выходил, услышала бы. И утром, когда на работу собиралась, заглянула к нему. Дрых он. — Женщина вздохнула и, глядя куда-то мимо меня, тихо заговорила: — Он неплохой парень был. Один он у меня. Я сама его воспитывала. Муж бросил меня, когда Коля маленьким был. Уехал на заработки и не вернулся. Я всю жизнь работала, мальчик без присмотра рос, где-то, видимо, в его воспитании упустила. Угнал с ребятами машину. Дали три года. Из тюрьмы вернулся другим человеком — злым, жестоким. Вскоре снова сел, уже за разбой. Недавно освободился. Думала, за ум возьмется наконец, да вот вы теперь пришли. — И Надежда Васильевна вновь горестно вздохнула.

Мне было искренне жаль мать Бахуса. «Да, не получился из твоего сына, мамаша, человек», — подумал я, глядя на сидевшую напротив меня поникшую фигуру. На сей раз влип он, как говорит нынче молодежь, конкретно. Находиться дальше в этом доме не было смысла. Я встал с шаткого стула.

— До свидания, Надежда Васильевна, спасибо за информацию.